В.Н. Ембулаев. ЕДИНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКЗАМЕН (ЕГЭ). БАКАЛАВРИАТ И МАГИСТРАТУРА.
АМЕРИКАНСКАЯ СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ.
ЕДИНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКЗАМЕН.
В материалах Программы развития Организация Объединённых Наций (ООН) регулярно публикуется рейтинг под названием "Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП)". ИРПЧ разработан в 1990 году для сравнительной оценки бедности, грамотности, образованности, средней продолжительности жизни и других показателей и используется ООН в ежегодном отчёте по развитию человеческого потенциала. В России о нём стараются не распространяться. И вот почему.
СССР по ИРПЧ в 1990 году, хотя в это время горбачёвская "перестройка" уже горела голубым пламенем, входил в группу стран с высоким рейтингом, занимая в таблице 26-ю строку, что на 7 строк отставала от США.
В первые годы ельцинских "реформ" Россия в 1992 году опустилась уже на 34-е место. В последний год "правления" Ельцина (1999 год) Россия по ИРЧП скатилась на 55-е место. В 2000 году, уже при Путине, Россия опустилась на 60-е место и оказалась между Малайзией и Доминиканской республикой. А за 2007 год Россия опустилась на 67-е место из 173 стран-членов ООН и оказалась между Ливией и Македонией. И разрыв между Россией и США составил 58 строк вместо прежних 7.
Что такое рейтинг ИРЧП? ИРЧП – это сводный показатель из трёх слагаемых, характеризующих развитие человека и качество его жизни – долголетия, образованности и уровня жизни. В результате "реформирования" экономики и сменой общественно-политического строя уровень жизни у большинства населения России значительно понизился, что отрицательно повлияло и на показатель долголетия. В последнее время интенсивно повелось наступление на образование способом его реформирования, так как руководители России заметили, что именно слагаемое "образованность" сдерживает стремительное падение ИРЧП до самой низкой позиции. Поэтому не безынтересно будет более подробно узнать о третьей составляющей ИРЧП – образованности.
Уровень образованности измеряется комбинацией грамотности взрослых (с весом в две трети) и среднего количества лет обучения (с весом в одну треть). Под грамотностью понимается способность человека прочитать, понять и написать короткий простой текст, относящийся к его повседневной жизни. Уровень грамотности взрослого населения – доля грамотных в возрасте 15 лет и старше. Индекс грамотности (называемый иногда просто Грамотность) данного народа есть отношение между числом лиц грамотных и численностью всего населения, выраженное в процентах.
Грамотность – фундамент, на котором строится дальнейшее развитие человека. Открывая доступ к книге, она даёт возможность пользоваться сокровищницей мысли и знания, созданной человечеством. Разрабатывает способности мыслить, сравнивать, анализировать, делать выводы и заключения по тем или иным процессам, происходящим вокруг него и во всём мире. А безграмотный человек воспринимает окружающий мир таким, каким ему преподнесут в готовом виде. И поэтому руководители в некоторых странах сознательно добиваются поголовной безграмотности населения, чтобы пропагандируемые идеи воспринимались так, как того желает власть. Именно поэтому те условия, в которых находится народное образование конкретной страны, и позволяют указать путь развития государства – к демократии или к властной диктатуре. В сегодняшней России это особенно ощутимо и наглядно просматривается.
Ныне в России сложилось положение, когда человеческий капитал ухудшается в результате проводимых "реформ". Чтобы его сдвинуть, необходимо вытащить образование. Ведь если социальное обеспечение, например, пенсия – это своего рода благодарность за прошлое (при нынешней власти пенсия у россиян до срамного мизерная!), медицинское обеспечение – это возможность жить в настоящем (пока у нас это только надежды!), то образование – наше будущее. В современных условиях образование – это определяющий фактор развития, поскольку оно задаёт динамику качественного развития общества. Образование является условием развития всех секторов российской экономики. И хотя инвестиции в образование имеют длительный срок окупаемости, зато они весьма эффективны.
Советское государство с первых дней своего существования было убеждено, что наиболее продуктивно способен трудиться лишь грамотный, образованный человек. Оно считало, что знания в не меньшей степени требуются для участия граждан в управлении обществом. "Неграмотный человек стоит вне политики", – говорил В.И. Ленин. Именно поэтому первой заботой Советской власти было открыть всем гражданам дорогу к образованию.
В 1918 году, когда в стране полыхала Гражданская война, свирепствовал белый террор, Советская власть всерьёз занимается проблемами высшей и средней школы. 2 августа Совнарком под председательством В.И. Ленина принимает постановление о правилах приёма в высшие учебные заведения. 14 сентября правительство утверждает Декрет о детском питании. Ещё через полмесяца ВЦИК Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов принимает Декрет об организации единой трудовой школы. 10 декабря 1918 года Совнарком РСФСР принял уникальный Декрет – о мобилизации грамотных для ликвидации неграмотных. Так был дан старт знаменитому ликбезу, охватившему даже самые забытые богом (но не Советской властью!) уголки огромной страны. Именно благодаря заботе Советской власти о получении образования каждым гражданином Советского Союза школа стала доступной для всех, институты и университеты – для самых способных, а не для самых богатых. Советский народ стал самым образованным и самым читающим в мире.
Увы, сегодня колесо повышения народного образования не только тормозится, но и усиленно толкается правящим буржуазным режимом в другую сторону. Вновь, как и в те давние годы, появились призывники, не умеющие читать и писать. В школе сегодня не учатся более 4 млн. детей школьного возраста. Принят закон о двухуровневом высшем образовании, которое означает введение почти поголовного платного обучения в магистратуре, иначе говоря, на старших курсах вуза. Этот пример показывает, что насколько государство (современная Россия) отказывается от ценностей Великого октября, настолько же граждане утрачивают свои социальные права.
Безусловно, что образование – основа успешного развития любого общества. В то же время это один из самых консервативных институтов. Развалить его сиюминутно невозможно. Здесь очень сильны традиции, передающиеся учителями из поколения в поколение. Поэтому разваливают образование планомерно и постепенно. Вводятся инновации. Часто таковыми называют тестирование и метод проектов. Этими "инновациями" за рубежом занимаются уже около века. Широко применялись они и в практике отечественной школы, но своевременно были справедливо осуждены.
Сегодня российское образование ориентируют на американскую общедоступную среднюю школу, которая всегда была одной из самых отсталых в мире. Ликвидированы единые государственные программы. Это лишает органы образования возможности систематически осуществлять текущий контроль знаний учащихся. И как следствие, уровень знаний выпускников школ падает катастрофически. Редко выпускник школы поступает в вуз без помощи репетитора. Как результат профессиональные качества выпускников вузов также неизбежно будут падать: из плохого сырья не получить хорошего продукта. Чтобы закамуфлировать факт значительного снижения качества знаний выпускников школ от общественности, ввели ЕГЭ – бланковое тестирование, от которого развитые страны (Япония, например) давно отказались. В статотчётах стали давать мало кому понятные средние баллы, не переводя их в привычную для россиян пятибалльную систему. Высшее образование уже стало практически недоступным для большей части выпускников. Это значительно снижает мотивацию учебной деятельности как учащегося, так и учителя. Ликвидирован всеобуч, завоёванный кровью и потом наших отцов и дедов. Миллионы детей школьного возраста не учатся, угрожающе растёт число беспризорников. Такого не было даже после четырёхлетней Великой Отечественной войны. Дети в Советском Союзе всегда были элитой общества. Введение подушевной оплаты труда учителей окончательно уничтожит сельские школы, и армия безграмотной молодёжи будет неуклонно возрастать.
Почти забыто педагогическое наследие К.Д. Ушинского и Л.Н. Толстого, А.С. Макаренко и В.А. Сухомлинского. Нам подавай педагогику Монтессори, Штейнера и другие теории, малоприемлемые на российской почве. По национальному проекту "Образование" школы подключаются к сети Интернет, приобретается компьютерная техника, а о программном обеспечении учебного процесса даже речи не идёт. Но… без учителя компьютер – всего лишь железка, а Интернет – средство связи, дающее доступ в том числе к порносайтам и другим подобным развлечениям. Учит только учитель, а он поставлен в нищенские условия проживания.
Сегодня нависла реальная опасность того, что показатель Грамотность начнёт катастрофически падать. Ведь это уже факт: сейчас в России около 6 млн. беспризорных детей, более 4 млн. детей школьного возраста не ходят в школу. Среди допризывников впервые появились малограмотные, и даже вовсе безграмотные. И с внедрением Болонской системы образования падение рейтинга ИРЧП примет необратимый процесс.
Под правильным провозглашением – "Повышение качества и доступности общего и профессионального образования" – нынешняя власть через думское большинство "Единая Россия" рьяно проводит реформу образования, которая ставит своей целью перевод образования на коммерческие рельсы. Реформа высшего образования в рамках Болонского процесса, которая проводится нынешним правительством России, ведёт к тому, что полноценное высшее образование смогут получить только те, кто за него платит, – на простых смертных оно распространяться не будет. Интересно, станет ли школа доступней, если за её посещение нашими детьми придётся, помимо дорогостоящих сборов в школу, платить ещё и за обучение? Очень сомнительно. Зарплаты учителей остаются нищенскими, учитель в глазах власть имущих – одно из названий бомжа и презренного человека. К тому же старые профессиональные кадры учителей потихоньку уходят в "мир иной", а заменить их некому – молодёжь в школы не идёт. Кто же будет учить наших детей на высоком профессиональном уровне, да ещё и качественно? Власти не нужны умные люди, любящие свою Родину, – иначе их беспределу придёт конец, а значит, и конец этот придёт и процветанию "новым русским". Беспрекословные рабы без мозгов в голове с примитивными рефлексами в роли "морали и нравственности", призванные ставить галочки на всевозможных выборах за продление цветущей жизни "новым русским" и топить своё "Я" в реках пива, клубах сигаретного дыма и наркотическом дурмане – такими хочет видеть наших детей нынешняя власть России! Но желаем ли мы видеть наших детей в таком обличие, – это вопрос. И мы обязаны сами ответить на этот вопрос своими действиями. А чтобы эти действия были правильными, мы и должны разобраться в сущности "нововведений", которые хотят внедрить в образовательный процесс нынешние руководители России. Одно из "нововведений" – Болонский процесс.
Сегодня Болонский процесс – один из наиболее обсуждаемых вопросов в области высшего образования в России. И это, наверное, не случайно: образование, особенно высшее – та сфера, которая традиционно очень высоко ценилась в российском обществе. И сегодня при всём разнообразии политических, экономических взглядов, оценки приоритетов развития страны, важность развития образовательной сферы не подвергается сомнению.
С тех пор, как Россия присоединилась к Болонскому процессу, не утихают споры среди преподавателей, студентов, организаторов науки и образования о путях вхождения России в этот процесс, о необходимости или ненужности его. Порой слышатся в печати даже голоса о том, что происходит вовсе не вхождение, а принудительное "втаскивание" нашего образования в этот процесс, с целью дескридитации и разрушения лучших традиций российской высшей школы, которая досталась в наследство от советской системы образования.
К настоящему времени в России опубликовано немало работ, в которых обсуждаются различные аспекты Болонского процесса. Но, несмотря на это, многие вопросы остались. Они касаются организационных и содержательных аспектов перестройки образования, в частности следующих вопросов: как определять кредиты?; как перестроить учебные планы сложившегося 5-летнего образования на 2-х ступенчатую систему?; как строить учебные планы при двухступенчатой системе образования?; каким должно быть содержание программ курсов, чтобы оно было сопоставимо с европейской системой образования?; как не потерять национальную специфику образования и сохранить уже накопленный положительный опыт?; как пересчитать кредиты студентов, полученные в других университетах?; и т.п.
Проведённое анкетирование и работа на сайте МГИМО показало, что, несмотря на существующие многочисленные публикации, Болонский процесс остаётся ещё во многом "terra incognita".
В руководящих документах российского образования, в СМИ, в дискуссиях внутри университетского сообщества, где наиболее активно звучит "болонская тема", редко затрагивается его политические измерения, и, наоборот, часто преувеличивается его роль в европейской интеграции. Именно поэтому в настоящей публикации в центре внимания находится не столько сам Болонский процесс, сколько различия в его понимании и реализации в странах-членах ЕС и России, уровни взаимодействия между российской системой образования и соответствующими институтами стран ЕС и США, а также те изменения европейской и российской образовательной среды, связанные с Болонским процессом, которые или играют роль вызовов для отечественной системы образования, или открывают для наших университетов новые возможности.
В начале несколько замечаний о возникновении Болонского процесса. На изначальное становление Болонского процесса повлияло стремление европейских университетов воспользоваться новыми возможностями, наступавшими с трансформацией, а затем и падением коммунистических государств в восточной части европейского континента. Документы Болонского процесса обычно открывает Великая хартия университетов Европы, подписанная в 1988 году в ходе празднования 800-летия Болонского университета (Италия). В ней, в частности, говорится: "Чтобы отвечать требованиям современного мира, в своей исследовательской и преподавательской деятельности университет должен иметь моральную и научную независимость от политической и экономической власти". Именно поэтому России нужен был закон об "Автономии учреждений", который позволял бы быть учебным заведениям независимыми "от политической и экономической власти".
Провозглашая, что "общая политика в вопросе равнозначности статуса, званий и экзаменов, уважительное отношение к национальным дипломам" гарантируется, но при этом Великая хартия Университетов Европы не ставила перед подписавшими её университетами цель выработки общей политики в этом направлении. Конкретная задача взаимного признания квалификаций в сфере высшего образования была отчасти решена странами Европы подписанием в 1997 году государствами-членами Совета Европы, США и Канадой Лиссабонской конвенции (вступила в силу для России с 1 июня 2000 года, а вот США и Канадой не ратифицирована до сих пор. Не догадываетесь почему?).
С 1998 года вначале как внутреннее дело объединённой Европы в рамках формировавшейся политики по интенсификации экономического роста и повышению конкурентоспособности ЕС (с 2000 года известной как Лиссабонская стратегия) стал формироваться и Болонский процесс. Он был инициирован Парижской (Сорбонской) декларацией министров образования четырёх наиболее развитых в области высшего образования европейских государств – Великобритании, Германии, Италии и Франции (май 1998 г.). Министры, возглавляющие четыре значительно различающихся (!) друг от друга национальные образовательные системы, выдели суть начатого процесса в "гармонизации архитектуры европейской системы высшего образования". Однако реальных дел по "гармонизации архитектуры" образования в собственных странах они не спешат проводить до сих пор, но почему-то очень усердно подталкивают к этому Россию и другие страны Восточной Европы.
Болонская декларация от июня 1999 г., которая узаконила понятие "Европейское пространство высшего образования", фактически вывела начавшийся процесс за рамки ЕС, открыв его для присоединения не только стран-кандидатов в ЕС, но и для стран Европейской зоны свободной торговли. Болонская декларация видела участниками процесса не только национальные и международные институты, но и ассоциации университетов, ректоров и студентов.
Берлинская встреча министров образования в сентябре 2003 г. ознаменовалась, во-первых, присоединением к Болонскому процессу России, и, во-вторых, значительно расширила рамки понятия "высшее образование", включив в него аспирантуру. Список "болонских целей" из шести пунктов, принятый 19 июня 1999 г. (1. чёткая сопоставимость степеней и дипломов; 2. двухуровневая система высшего образования; 3. накопление и трансфер кредитов; 4. мобильность преподавателей и студентов; 5. критерии и методы оценки качества образования; 6. единый европейский подход к содержанию образования), фактически пополнился новыми требованиями – к менеджменту вузов и к научно-исследовательской деятельности вузов, составившей новое общеевропейское "пространство".
В 2003-2005 гг. продолжались работы по рассмотрению Болонского процесса как дальнейшее освоение пакета инициатив высшего уровня, нацеленных на создание общего европейского пространства высшего образования и исследований. При этом отметили, что аспирантура в большинстве стран должна соответствовать трём-четырём полным годам обучения, и аспирантские программы должны внедрять междисциплинарные методы и к аспирантам подходить как к учащимся и как к "исследователям ранней ступени". Всё это означает, что в Болонском процессе аспирантура уже не будет являться продолжением обучения в научно-исследовательской сфере после окончания вуза. Принятие этой составляющей высшего образования в Бергене в марте 2005 г. связано с тем, к этому времени, кроме России, в Болонский процесс вступили Армения, Азербайджан, Грузия, Молдавия и Украина – все бывшие страны единого государства с единой системой образования. Таким образом, Болонский процесс направлен против существующего университетского образования в постсоветских странах и ведёт к разрушению в них советской системы образования. Получается, что инициаторы Болонского процесса разрабатывают всякие документы, которые должны внедрять у себя те страны, которые свернули с социалистического пути развития на путь реставрации капитализм в своих странах. А это означает, что постсоциалистические государства, в том числе и Россия, проводят реформу образования в своих странах под диктовку Запада.
С официальным вхождением России в Болонский процесс в отечественном образовании активизировались управленческие структуры и связанные с ними на персональном уровне вузы (тогдашний министр образования Владимир Филиппов). Наиболее активно участвует во внедрении Болонского процесса высший административный уровень российского образования. Сформировался определённый "должностной" круг, состав которого меняется вместе с реформами и кадровыми перестановками в российском образовании, выделились представители ректорского корпуса, выступающие сторонниками отдельных мероприятий болонского пакета. Нынешний министр науки и образования, по личному опыту далёкий от вузовского преподавания, судя по его высказываниям и действиям, видит в основном исследовательскую компоненту болонского пакета, руководитель Федерального агентства по образованию по сути продолжает линию прежнего министра, сводившего Болонский процесс к повсеместному переходу на систему "бакалавр-магистр" в её сложившемся варианте и к введению балльно-рейтинговой оценки знаний студентов.
Осознание сути Болонского процесса российским университетским сообществом пока находится на довольно низком уровне. Напряжённое ожидание приказа свыше о переходе на двухуровневое обучение и систему академических кредитов – главная суть "болонских ожиданий" российского преподавательского корпуса последних трёх-четырёх лет. Что касается студенчества, то большинство питает глубокое равнодушие к непонятным и далёким от них материям. Даже вопрос о бакалавриате и магистратуре не принадлежит к числу обсуждаемых в студенческой среде. Как правило, выпускники бакалавриата находят при помощи факультетской администрации или внебюджетного обучения в соседнем вузе возможность получить "полноценный" диплом специалиста, а выпускники магистратуры не находят на рынке труда ни в области, ни в Москве повышенного спроса на их степень и по преимуществу выбирают аспирантуру, пока она ещё существует. Отсутствие гласности и должной экспертизы при подписании Россией Болонской декларации вынудило заниматься её внедрением командно-административными методами при формировании образования, отсюда – непонимание на местах, отсутствие заинтересованности. Всё это говорит о том, что Болонский процесс на российской почве пока не реализуется в мере, достаточной для достижения его основных ориентиров к 2010 г.
Приходится констатировать, что увлекаясь технической стороной вступления в Болонский процесс (внедрение кредитно-рейтинговой оценки знаний студентов и двухступенчатой – бакалавр-магистр – системы образования), многие российские вузы забывают о необходимости контроля за качеством образования. В итоге переход на стандарты Болонского процесса приводит не к прогрессу в образовательной сфере, а к потере уже имеющихся достижений, уничтожением коих и ставили перед собой разработчики Болонского процесса.
Для традиционной российской школы образование – это способ трансляции знаний, умений и навыков от одного поколения к другому. И главное не просто передать знания от обучающих к обучаемым, а сформировать творческую личность, которая испытывает постоянную потребность в самосовершенствовании и получении новых знаний. В таком случае контроль за качеством образования – это гарантия того, что знания и опыт, накопленные в обществе будут переданы подрастающему поколению в полном объёме. И такой подход, как показала советская система образования, требует общегосударственной единой системы обучения. Однако, присоединившись к "болонскому процессу", Россия взяла на себя обязательства соответствовать европейским стандартам и принципам в сфере высшего образования, уничтожая ту систему образования, которая сделала Советский Союз самой образованной и читаемой страной в мире. Советская система образования строится на двух принципах. Первый принцип – фундаментальность, интеграция науки и образования. Второй принцип – опора на научные школы. Болонское соглашение разрушает оба эти принципа.
Западная система переучивания бакалавров на магистров очень дорога и её нельзя будет применить в РФ в массовом порядке (сократится кадровый резерв прогресса). В условиях "болонской системы" происходит обезличивание отношений "преподаватель – студент", а глубокие мысли как раз и появляются только в дискуссиях.
Как и в других сферах социальной жизни, глобализация и модернизация бросают вызов российской системе образования. Неопределённость и противоречивость процессов реформирования российской системы образования во многом определяются нерешённостью вопросов о путях модернизации страны и общественного выбора. На самом деле, задача реформирования образования не сводится к присоединению или неприсоединению к Болонскому процессу. Прежде всего, речь идёт о смене прежней, т.е. советской, модели обучения и контроля качества выпускника, которые сводились к репродуктивному воспроизведению информации.
Главное отличие вводимой в России двухступенчатой системы от многих других европейских стран состоит в том, что у нас обучение предусматривается по 6-летней программе (4 года – бакалавр и 2 года – магистр) и тем самым добавляется лишний год, по сравнению со старой, советской системой. В то же время, в большинстве стран Европы (Великобритания, Италия) обучение строится по системе 3+2, в других странах, в том числе и в Германии, по системе 4+1, но всё равно общая продолжительность составляет 5 лет. Согласно Болонскому процессу, обучение на степень бакалавра может проводиться 3-4 года, обучение на степень магистра – 1-2 года, но общая продолжительность обучения по двум степеням должна составлять не более 5 лет. В советской системе высшего образования тоже первые четыре года отводились изучению дисциплин, а пятый курс был посвящён преимущественно написанию дипломной работы. И тут возникает вопрос: почему вопреки Болонского процесса российское руководство добавило лишний год, который система 4+2 заставляет тратить российских студентов на двухступенчатое обучение, в то время как по советской системе, так и другими странами-участниками Болонского процесса, где используются системы обучения 3+2 или 4+1, тратится 5 лет?
Процессы глобализации, развитие международных хозяйственных связей остро обозначили к концу 90-х гг. прошлого века серьёзное противоречие между уровнем экономики, основанной на новейших технологиях и уровнем национальных систем подготовки кадров, особенно в структуре высшего образования. На предмет внедрения Болонской системы образования, в частности, австрийская исследовательница Д. Шнайдер пишет, что "достоинства европейского высшего образования заключаются в разнообразии взрастивших его культур. Попытки привести их к некоторому общему знаменателю несут угрозу существованию этого культурного многообразия и могут превратить европейские государства в колонии некоей призрачной империи". Под "некой империей" в данном случае Д. Шнайдер подразумевает, естественно, Соединённые Штаты. Именно в американизации европейского высшего образования противники Болонского соглашения усматривают его основной порок, пытаясь противопоставить академический подход к решению проблем университета рыночному, свойственный для американской системы высшего образования.
Надо признать, что, несмотря на многочисленные проблемы национального и глобального характера, США обладают сегодня не только самой мощной в мире военной, экономической, но и образовательной (особенно в области высшего профессионального образования) системами. Это объясняется тем, что ВВП США превосходит суммарный ВВП всех стран Евросоюза. И при этом на развитие системы образования США тратит 2,6% ВВП, в то время как в Евросоюзе – 1,2%.
Система высшего образования США охватывает более 3600 учебных заведений, но сердцевину этой системы составляют всего 250 крупных исследовательских университетов, обеспечивающих подготовку специалистов на трёх уровнях (бакалавр, магистр, доктор) и ведущих широкую научную деятельность. Все остальные университеты и колледжи (в том числе и 1,5 тысяч двухгодичных) проводят обучение только студентов. Заметим, что в странах ЕС сейчас работают около 2 тысяч университетов и практически все они проводят научные исследования и присуждают докторские степени.
Благодаря высокой концентрации финансовых ресурсов, что позволяет "скупить" лучших преподавателей со всего мира, американские университеты занимают видные позиции в научном мире, и потому США контролируют почти 30% мирового образовательного рынка. Их ближайшие конкуренты – Англия, Германия и Франция имеют соответственно 13%, 10% и 9%. Около 80% всех учёных, удостоенных Нобелевской премии, работают ныне в университетах США.
Тот факт, что американцы смогли создать университеты мирового уровня, практически с самого возникновения включив их в систему рыночных конкурентных отношений, убедительно подтверждается и данными всех международных рейтингов. Так, из 100 лучших университетов в мире 75 являются американскими, а из 10 самых лучших – 7 тоже находятся в США. Именно поэтому для многих создание университетов мирового класса ассоциируется, прежде всего, с американским университетом. Именно поэтому Болонский процесс основан в основном на системе высшего образования американского характера.
В первые годы "холодной войны" аналитики президента Г. Трумэна, просчитывая стратегию своей страны, пришли к выводу, что наиболее экономичный способ распространения влияния США в мире – это обучение иностранных студентов. Сегодня США продолжают мировую политику расширения контингента обучающихся в американских школах для подтверждения высокого статуса своего образования. США привлекают иностранных студентов для обучения в своих колледжах и университетах и способствуют в организации стажировок американских студентов за рубежом через разветвлённую сеть международных фондов и программ (Fulbright, IREX, Muskie, Ford Foundation). Государство также выделяет огромные средства на эти цели.
Сегодня США принимают у себя почти 30% всех студентов мира, стремящихся получить высшее образование за границей. В общей студенческой массе в США доля иностранцев составляет по разным данным до 20%, а средняя численность иностранных студентов в ведущих американских вузах достигает 10-20% от общего числа обучающихся. Только за счёт обучения зарубежных студентов американская экономика получает более 12 млрд. долларов в год. При этом не стоит забывать о том, что половина из иностранных докторантов, обучающихся в США, остаются работать в этой стране после завершения учёбы (в точных науках эта цифра вырастает до 70%).
Образовательная система США, будучи всемирно известным брендом, позиционируется как продукт самоуправления и реализации демократических принципов. На всех уровнях образования школы делятся на общественные (public) и частные (private). С юридической точки зрения, сфера образования не входит в компетенцию федерального правительства. Она всегда была децентрализованной, несмотря на наметившуюся в последнее десятилетие тенденцию в направлении концентрации управления органами федеральной власти. До появления Министерства образования США в 1980 году школы не получали никаких директив сверху, развиваясь под влиянием низовых движений. Сами граждане активно участвовали в принятии решений относительно способа финансирования школ, разработки учебных программ, выборов глав Отделов народного образования (Boards of Education). Система образования США – не результат жёсткого планирования сверху. Отсутствие единого плана развития и контроля со стороны власти сделало эту систему разнородной, очень пёстрой и динамичной. Для американцев учебные программы и курсы – это товар, который различается по качеству и цене. Соответственно студенты в США выбирают только те предметы, которые, как они считают, смогут пригодиться им в будущем. Именно поэтому слишком много студентов было ориентировано на получение профессионального образования и, соответственно, не изучало ни гуманитарные предметы (всемирную историю, литературу, иностранные языки), ни курсы высшей математики, ни естественно-научных дисциплин.
Более чем за двести лет своего существования система образования в США претерпела немало кардинальных изменений, обусловленных поворотами в американской истории. Термин "американская система образования" включает в себя культурно-цивилизационные черты, свойственные именно Соединённым Штатам. Они зародились в процессе становления американской культуры и были органической частью "американской" социальной системы.
Популярный образ американского образования был искусственным изобретением самих американцев, которым свойственно идеализировать и продвигать всё национальное (американское) за пределами Соединённых Штатов хотя бы потому, что это приносит неплохой доход для бюджета страны. Имидж американской системы образования, который позиционируется государственными и неправительственными организациями США, включает следующие черты: высокое качество, динамика, своевременное реагирование на запросы развивающегося общества, современные образовательные технологии. Все международные программы и проекты, финансируемые американской стороной, в действительности преследует цель – воспитание молодёжи в духе американских идеалов и ценностей, на основе таких ключевых концептов, как "свобода", "независимость", "равенство прав и возможностей". Пропагандируя американский стиль жизни и образ мыслей, система образования США служит эффективным инструментом для проведения нужных изменений в стране и за рубежом.
Так как образование является одним из мощных средств формирования сознания человека, то учебные программы в общественных школах США всегда были в определённой степени идеологизированы в направлении подготовки молодёжи к инкорпорации в американское общество. Это объясняется тем, что в период Великой миграции (с 1880 по 1930 годы) в США из Южной и Восточной Европы прибыло в пределах 27 млн. человек. Все эти люди приезжали со своими собственными традициями, языком, менталитетом. Поэтому общественные школы выступали своеобразным механизмом плавильного котла, благодаря которому иммигранты познавали американскую мечту. Специально написанные учебники акцентировали внимание на событиях американской истории, в которых восхваляли героев американской истории и воспевали национальный гимн и флаг, а учителя должны были преподавать только американский вариант английского языка. Кроме того, национальные и религиозные праздники также помогали формировать коллективную идентичность жителей Нового Света.
Одним словом, школы США вводили программы по обучению детей, как быть американцем. Целью этих программ было "спасти американское общество от наплыва полиглотов, вышедших из низших культурных сред". Учителя должны были привить детям иммигрантов англо-саксонские традиции, протестантскую этику, демократические ценности, идеалы свободы и равенства, уважение к частной собственности, приучить их к самоконтролю и независимости, вложить в них понимание справедливости и законности, которые присущи американскому образу жизни. Школы и сегодня продолжают быть местом, где сохраняется и проповедуется американский стиль жизни и вера в американскую мечту. Американизация остаётся ключевой инструментальной функцией в системе образования и по сей день.
В 1983 году Министерством образования США был сделан доклад под названием "Нация под угрозой" ("Nation at risk"). В этом докладе говорилось, что "низкое качество американских школ ставит под угрозу благополучие страны". Статистика демонстрировала шокирующие низкие результаты по тестам и низкую успеваемость. По результатам исследования 40% студентов были признаны неподготовленными ни к работе, ни к продолжению обучения в колледже. И как результат, США не входит даже в десятку стран по показателям успеваемости старшеклассников. Именно это вынудило США сделать сдвиг в сторону централизованного управления системой школьного образования.
Как не парадоксально, но в современной Америке остаётся актуальной проблема неравных возможностей для получения качественного образования для всех социальных групп. Считается, что дети иммигрантов, особенно из Латинской Америки, умственно и физически отсталые, а афро-американцы долгое время вообще не имели доступа к образованию. В связи с этим сегодня в США активно действуют движения за равные права и возможности на получение образования для всех категорий граждан, против дискриминации и сегрегации общественных школ.
На одном из конгрессов губернаторов Б. Гейтс заявил о невозможности получения бесплатного образования из малообеспеченных семей или из семей нацменьшинств будет для Америки национальной трагедией. Хозяин "Майкрософт" сказал в частности, что "причины для этого может быть только две: либо эти дети не могут учиться, потому что они необучаемы, либо они не могут учиться, потому что мы им не даём. Первое утверждение неверно, а второе – аморально". Это высказывание Б. Гейтса встретило бурю оваций в зале.
Следует отметить, что развитие американской системы высшего образования неразрывно связано с европейской традицией, хотя и противоречивым образом. Ранние американские колледжи и до революции (к 1775 г. в колониях действовало 9 колледжей) и после неё были организованы, как известно, по образцу Оксфорда и Кембриджа, и давали так называемое классическое (в первую очередь религиозное) образование. Латынь и греческий язык занимали в учебных программах американских колледжей доминирующее место. И так как на протяжении почти двух столетий колледжи США находились под сильнейшим влиянием церковных общин (деноминаций), то профессора нанимались не за их научные и преподавательские заслуги, а исключительно за их соответствие религиозным установлениям того или иного колледжа.
Реформы с целью создания национальной модели высшего образования начались в США в первой трети XIX века и заняли почти столетие. Уже в 20-30 гг. XIX столетия в программы американских колледжей были включены практические дисциплины, ориентированные на изучение промышленного производства, финансов, сельского хозяйства и т.д. В 70-е годы усилиями реформаторов высшей школы США (Ч. Элиота, Дж. Гилмэна, Э. Уайта) в стране была введена элективная система образования, предусматривающая индивидуализм, самостоятельный выбор студентами учебных курсов и научной специализации, академическую свободу преподавателей. В связи с этим изменился весь характер обучения и повлекшее за собой появление новых учебных институтов (departament), создание научных лабораторий, а также узаконившая введение двухуровневой системы подготовки, отделившей общее высшее образование (бакалавриат) от профессионального (магистратура, докторантура).
Следует отметить, что с момента своего возникновения американские колледжи были независимыми (автономными), в том числе и в финансовом отношении, и преимущественно частными. В конституции США 1779 года о высшем образовании, как и об образовании вообще, не сказано ни слова.
Роль государства сводилась в основном к поддержке немногих общественных колледжей и к выделению для них земельных участков. Поворотным моментом для развития американской системы высшего образования стало принятие двух законов Моррилла (1862 и 1890 гг.), следствием чего стало появление на свет более чем 100 университетов, в том числе и технических, призванных стимулировать развитие американской экономики.
Несколько тысяч американцев на протяжении полувека изучали в аудиториях Гейдельберга и Берлина так называемую "гумбольдовскую модель" немецкого университета, творчески применив на практике в своей стране лучшие качества и свойства немецкой модели (связь науки и обучения, введение аспирантуры, создание крупных исследовательских лабораторий, основание научных журналов и университетских издательств). Всё это привело к качественному изменению роли высшего образования в экономической и социальной жизни Соединённых Штатов.
Но европейцы, особенно из классических университетских твердынь вроде Оксфорда, Кембриджа или Сорбонны, посматривали на американские университеты в XIX – начале XX в. несколько снисходительно, полагая их провинциальными, и излишне коммерциализированными.
Особенно кардинальные перемены в американском высшем образовании произошли во время и после Второй мировой войны, когда в университеты пришла фундаментальная наука (Манхэттенский проект) и в студенческие аудитории в результате принятия специального закона (JI BILL) в 1944 г. вошли более 2,5 млн. ветеранов войны. Эти события вызвали чрезвычайно экстенсивный рост системы образования, растянувшийся почти на полвека. Счёт университетов и колледжей пошёл на тысячи, а студентов на миллионы.
Очередным поворотным моментом для американской системы образования был запуск Советским Союзом Спутника в 1957 году. Благодаря этому событию в учебную программу школ вернулись высшая математика и физика. Запуск Спутника продемонстрировал мощный рывок советской науки и означал поражение американской системы образования. В результате, в 1958 году Конгресс принял закон о Защите Национального Образования (the National Defense Education Act), который предоставлял средства из федерального бюджета в публичные школы и на докторские исследования в области математики, естественных наук и изучение иностранных языков. Именно тогда математика и физика вытеснили исторические курсы из школьной программы, что способствовало дальнейшей диверсификации американской модели высшего образования и её адаптации к новым условиям. При этом недостаток гуманитарных знаний, например, об истории и культуре других стран, прослеживается у американских студентов и сегодня.
Именно после запуска первого Советского спутника один из последних умных президентов США Джон Кеннеди сказал с грустью: "Космос мы проиграли русским за школьной партой". В США провели тогда мощную выставку о школьной системе в СССР "Откуда начинаются спутники?" и стали изучать наш опыт. Кроме методик и программ, американцы пытались постичь и то, что труднее всего перенять: систему отношений, методы воспитания, включённые в творческий образовательный процесс. Именно это убивается сегодня напрочь!
О противостоянии научных исследований в космической области между Советским Союзом и Соединёнными Штатами остановимся более подробно.
Когда теоретические разработки полётов в космос перешли в практическую плоскость, то безоговорочным фаворитом в космическом соревновании с самого начала считались США. Ведь если советской экономике Вторая мировая война нанесла гигантский ущерб, то американской, напротив, обеспечила заметный подъём. За 30-е – 40-е годы XX века резко вырос научный потенциал США за счёт иммиграции учёных, бежавших от фашизма и войны. Наконец, Соединённые Штаты получили как военный "трофей" пятьсот немецких ракетных специалистов во главе с Вернером фон Брауном.
Американцы не скрывали своего намерения первыми выйти в космос. Они заявляли о своих планах запуска спутника ещё в 1948 году. Весной 1957 года Академия наук США объявила: "Первая искусственная Луна будет нашей". 1 октября 1957 года газета "Вашингтон пост" выразила уверенность, что "состояние американской ракетной техники, несомненно, на порядок выше советской"… Но всего через несколько дней агентство Ассошиэйтед Пресс вынуждено было с иронией констатировать: "90% разговоров об искусственных спутниках Земли приходилось на долю США, 100% дела пришлось на долю России".
И запуск в Советском Союзе 4 октября 1957 года первого искусственного спутника Земли никак нельзя назвать случайным успехом. Первый космический аппарат с живым существом на борту – собакой Лайкой – тоже был советским, и первый корабль к другой планете, и первый корабль с человеком на борту, и первый многоместный корабль; советский космонавт первым побывал в открытом космосе, первая орбитальная станция тоже была советской…
Что же предопределило первенство Советского Союза? Здесь сыграл роль целый комплекс факторов. Начать с того, что руководители страны хорошо понимали: будет сильная наука – будет сильная держава. (Заметим, что именно этого нынешние руководители России не понимают, или понимают и поэтому делают всё наоборот). И буквально с первых месяцев после Октябрьской революции уделяли максимально возможное внимание поддержке и развитию науки. В 1918–1919 годах в охваченной войной, голодающей, разрозненной стране было создано более трёх десятков научно-исследовательских центров, среди которых и те, которые впоследствии заняли ведущие позиции в мировой науке: физико-технический и оптический институты, ЦАГИ, Нижегородская радиолаборатория, Институт рентгенологии, Институт прикладной ботаники и новых культур.
Нобелевский лауреат физик Жорес Иванович Алфёров рассказывал: "В 1921 году А.Ф. Иоффе и ещё несколько учёных выехали за границу для покупки научного оборудования. Денег не было, и они обратились к Ленину и Луначарскому. На это последовало распоряжение: делить средства из золотого фонда страны. И это, когда в стране царил голод и разруха! В результате Физтех получил более сорока ящиков самых первоклассных приборов, и по своему оснащению наш институт встал в один ряд с ведущими мировыми центрами".
Предвоенные годы, когда само существование страны зависело от темпов экономического развития и роста военной мощи, средняя зарплата в области науки была почти на 40% выше, чем в промышленности. В 1945-м был пущен циклотрон, построенный в условиях войны всего за год. А сразу после войны власти выделили средства на строительство новых корпусов МГУ и оснащение его лабораторий современным оборудованием. (Для сравнения: нынешние руководители России на словах тоже поддерживают новейшие разработки учёных и выступают за дальнейшее развитие науки, но только дальше слов дело не двигается).
В соревновании научной мысли между СССР и США весьма важную роль сыграла советская система образования. Прежде всего отметим, что советское образование по сравнению с западной имело существенную особенность: оно не просто снабжало неким "запасом знаний" учеников, а было нацелено на их развитие. Так, изучение математики строилось на выводах и доказательствах, а не на зазубривании "готовых" формул и положений. И это приучало детей логически мыслить. Важно и то, что советская школа прививала ученикам научный взгляд на мир.
Образование в СССР было подлинно общедоступным: способные молодые люди из глубинки могли учиться в лучших вузах страны. Скажем, будущий президент Академии наук СССР Г.И. Марчук родился в селе Петро-Херсонец Оренбургской области, окончил Ленинградский университет. А математик А.В. Погорелов родился в селе Подгореловка Корочанского района, а окончил военно-воздушную инженерную академию им. Проф. Н.Е. Жуковского.
Для того, чтобы молодёжь из рабоче-крестьянской среды, могла получать полноценное высшее образование, в Советском Союзе была создана эффективная система довузовской подготовки. Уже в 1919 году открылись первые рабфаки, о которых А.С. Макаренко писал: "Это было яркое утверждение человеческих прав на знание… Это было знамя освобождения рабочей молодёжи от темноты и невежества". (В качестве замечания: что-нибудь подобное наблюдается со стороны современных руководителей России?)
Благодаря заботе Советской власти о развитии творческой молодёжи страна получила целое созвездие выдающихся учёных. Если говорить непосредственно о космонавтике, вот примеры: один из ближайших помощников С.П. Королёва – В.П. Мишин, ставший затем Главным конструктором, начинал с фабрично-заводского училища; конструктор В. Жаворонков – с ремесленного училища; конструктор В. Уткин, ставший потом президентом Академии космонавтики, – с сельской семилетки.
Превосходство советской системы образования над американской после 4 октября 1957 года признали все. Президент США Джон Кеннеди заявил: "Космос мы проиграли русским за школьной партой".
Важным фактором в советской системе образования было и то, что коммунистическая партия страны стремилась – и успешно – утвердить в сознании советских людей гуманистическую систему ценностей и ориентиров бытия, в основе которой приоритет духовности, общественных интересов, бескорыстие, пренебрежение погоней за материальными благами, готовность к личным жертвам ради блага страны и народа. В этой системе ценностей и труд обретал одухотворённость: из средства зарабатывания денег он становился способом реализации человеком своего творческого потенциала, служением стране и народу.
А труд, даже рутинный, освященный духовным смыслом, как экспериментально доказал американский учёный Элтон Мэйо, гораздо продуктивнее работы ради денег.
Одухотворённое отношение к труду в полной мере реализовалось при прокладывании дороги в космос. "Разве за деньги люди могут работать с той истовостью и энтузиазмом, с какими работают в нашем космическом центре?" – говорил космонавт-2 Герман Титов. Примером такой истовости стало и создание самого космодрома Байконур за фантастически короткие сроки. Зимой 1955 года буквально на пустом месте было начато строительство "полигона №5"; всего через 844 дня стартовый комплекс с его сложнейшим оснащением был сдан в эксплуатацию. (Для сравнения: нынешние же руководители России не способны организовать во Владивостоке на острове Русском строительство сооружений для одноразового проведения форума АТЭС в 2012 году).
Помогало – особенно в первое, наиболее трудное время – и то, что люди привыкли пренебрегать материальными благами ради более высоких интересов. Автор одной из статей о космонавтике писал, что зарубежные специалисты были поражены едва ли не больше, чем достижениями советских учёных, тем, в каких спартанских условиях они жили во время первых испытаний в Капустином Яре и позже, в Тюратаме (так называлось место, где строили Байконур): в вагонах поезда, без всяких удобств. Причём идея спецпоездов принадлежала самому Королёву и была поддержана его сотрудниками, для которых дело было важнее утеплённого ватерклозета.
Выход в космос стал не просто выдающимся научно-техническим достижением – это был прорыв на качественно новый уровень развития человечества. Всё сказанное выше убеждает в правоте слова академика В.П. Мишина: то, что именно Советский Союз совершил этот прорыв, стало "закономерным результатом всего предшествующего развития".
Менее чем за 40 лет наш народ под руководством Коммунистической партии провёл страну от "России во мгле" (такой её увидел в 1920 году английский писатель Герберт Уэллс) до первой космической державы. И это было достигнуто, – в том числе, – благодаря Советской системе образования, которую сегодня руководители России стараются уничтожить внедрением Болонского процесса получения высшего образования. И только клиническому идиоту или патологическому антикоммунисту период советской космонавтики может привидеться "чёрной дырой в отечественной истории".
После развала Советского Союза (1993) достигнутые успехи в сфере образования давали основание американским политикам и руководителям утверждать, что к началу XXI столетия Соединённые Штаты обладают лучшей системой высшего образования в мире. Её отличают высокая степень конкурентоспособности, хотя и самая высокая в мире стоимость обучения, совершенные методы управления (менеджеризм) и наличие так называемых корпоративных университетов, деятельность которых распространяется далеко за пределами американского континента.
Возникает вопрос: а насколько США готовы принять вызов Евросоюза в сфере борьбы за образовательный рынок в связи с Болонским процессом? Ведь глобализация должна предусматривать создание единой системе образования во всём мире? Отметим, что США не только наблюдают за процессом европейской образовательной интеграции, но и достаточно активно в нём участвуют.
Ещё в 1992 году при ЮНЕСКО была создана рабочая группа по взаимному признанию документов об образовании стран Европы и Америки. В ходе работы этой группы, продолжавшейся до конца 1994 года, выяснилось, что одной из главных проблем, стоящих на пути конвергенции двух образовательных систем стоит проблема принятия Европейской системы взаимного признания зачётных единиц (ECTS). Американцы резонно отмечали, что применяют более разнообразную и гибкую систему учёта учебной нагрузки (система зачёта единиц (credits), подсчёт суммарных оценок по критериям не только количества (GPA), но и качества (QPA), а также дополнительные баллы за успешную учебную и научную работу (Honors)).
Даже многие европейцы в свою очередь настороженно отнеслись к Болонской системе, как не способной обеспечить сближение различных образовательных структур по существу, поскольку она хотя и не копирует американский опыт, но берёт его идею, делая упор на развитие формальных аспектов идеи образования.
В последнее время американские исследователи выражают серьёзные опасения относительно возможности приёма европейских студентов в профессиональные школы США по окончании ими трёхлетнего бакалавриата, как это предусмотрено Болонским соглашением. В США программа подготовки бакалавра занимает четыре года и построена на совершенно иных принципах (в соревновании с Советским Союзом США много принципов взяла из советской системы образования и поэтому она существенно стала отличаться от европейской). И, тем не менее, учитывая усилия Евросоюза по созданию единой европейской образовательной зоны, всерьёз могущей поставить под вопрос влияние американской модели подготовки кадров высшей квалификации, США не собираются сдавать позиции. Именно поэтому США добиваются того, чтобы американский фактор в развитии Болонского процесса имел бы немаловажное значение в общем процессе создания не только европейского, но и мирового образовательного процесса.
Безусловно, после ликвидации Советского Союза времена изменились. И теперь американцы снисходительно смотрят на своих бывших европейских учителей. Понимая это и боясь окончательно остаться в прошлом, европейские университеты всё чаще обращаются к опыту американских коллег, ищут возможности для внедрения новейших университетских технологий и в стенах древних европейских обителей мудрости, высокого знания, гуманизма и культуры. Сочетая элементы сотрудничества и конкуренции, понимая неизбежности и необходимости перемен, европейские учёные сообщества, тем не менее, стремятся сохранить свою самостоятельность. Но для бывших социалистических стран они навязывают идею внедрения Болонского процесса без сохранения каких-либо своих национальных традиций.
Таким образом, после развала Советского Союза и стран социалистического содружества вопросу о высшем образовании стали уделять очень пристальное внимание. Это связано с тем, что в современных условиях образование не просто становится значимым фактором развития, как было ранее, а начинает играть политикообразующую роль наряду с энергетикой, экономикой, новыми технологиями. Именно поэтому объектом спора стали консервативная, либеральная и социалистическая системы образования.
Если посмотреть на Университетскую хартию (Magna Charta Universitetum), принятую в Болонье в 1988 г., то в ней чётко выделяются следующие положения, определяющие роль и позиции современного университета: автономность университета; независимость университета от политических и идеологических догм; связь исследования и образования; отказ от нетерпимости и ориентация на диалог. Следовательно, в Болонской системе образования заложена либеральная система образования.
Высшее образование заняло одно из ведущих мест в плане приоритетов развития, как на международном уровне, так и на национальном уровне во многих странах, потому, что знания и высокая квалификация становятся производительной силой. Сами образовательные услуги всё отчётливее выступают в качестве значимой статьи дохода, о чём свидетельствует опыт США, которые занимают лидирующее место в мире в этой области.
Поражают темпы включения европейских стран в Болонский процесс: 1998 г. – инициатива 4-х государств; 1999 г. – 29 государств подписали Болонскую декларацию; 2006 г. – к ней присоединилось уже 45 государств. Однако этот быстрый темп связан с тем, что инициаторами Болонского процесса выступили министры образования, а не сами образовательные структуры. Именно благодаря тому, что инициаторами и проводниками были министерства образования государств-участников Болонского процесса, т.е. интеграция пошла "сверху", то и результат рассматривается как "навязывание" Болонской системы образования европейскому сообществу. И поскольку администрация сама принимает решение и вводит требуемые параметры (двухуровневый формат подготовки, систему зачётных единиц и т.п.), а роль профессорско-преподавательского состава здесь минимальна, то и основной единицей интеграционного процесса становится не университет, а администрация.
Наличие политических решений позволило быстро на административном уровне разработать и внедрить механизмы (технологию), позволяющие формально перестроить существующую систему образования. При этом, как правило, не затрагивались содержательные аспекты, которые сознательно оставлены "за скобками". И пояснили, что это сделано для того, чтобы системы высшего образования различных стран были более понятными друг другу, но ни в коем случае не одинаковыми. В результате нет чёткой программы развития системы образования вообще.
Проведённое в рамках Болонского процесса анкетирование около 100 российских вузов, в которых открыты специальности по международным отношениям и регионоведению, показало, что подавляющее большинство университетов не стремится войти в Болонскую систему. Объяснения простые. Не секрет, что в последние годы образование в мире подвергается всё большей коммерциализации. И Болонский процесс как раз и предполагает переход полностью на платное высшее образование. В регионах же конкурс на эти специальности очень высокий и так. Более того, многие готовы учиться на коммерческой основе. Именно поэтому нет нужды в дополнительных условиях по перестройке учебного процесса, что предусматривается переходом на Болонскую систему обучения.
Россия, став участницей Болонского процесса, разумеется, распространила его нормы на всю свою территорию. Однако, очевидно, что по финансовым соображениям европейская часть России (особенно северо-запад), сможет активнее вовлекаться в Болонский процесс, чем Дальний Восток. Дальневосточные же университеты и университеты Сибири будут стремиться к партнёрским отношениям с университетами США и вузами других стран региона. В результате на национальном уровне встаёт вопрос сохранения российского образовательного пространства, а как следствие, и целостности страны.
Сегодня те, от кого зависит развитие системы образования, повернулись на Запад, мол, надо учиться у них. И ни слова о том, что советская система образования в этом плане не имела аналога в мировой истории образования. Российский (Советский) опыт построения единого образовательного пространства при наличии огромной территории (больше чем вся Европа), на территории которой было 15 республик, народы в которых говорили на 147 различных языках, уникален. При наличии больших национальных, языковых, культурных и других различиях, представляется очень интересным и важным в изучении создания единой системы образования. Но она не может быть взята в качестве примера лишь потому, что цели разные: либеральная (Болонская) система образования предусматривает обучение тех, кто может оплачивать образовательные услуги, в то время как социалистическая (Советская) система образования предусматривает обучение тех, кто стремится учиться.
Одним из важнейших направлений деятельности по целенаправленному развалу Российского государства стало реформирование системы образования и науки. Уже в 1992 году фактически была разрушена целостная модель российского образования. Из образовательных стандартов была исключена воспитательная компонента. То есть в соответствии с новой "доктриной" главной задачей школы было объявлено только обучение. А процесс воспитания полностью вынесли за пределы образовательного пространства.
Не прошло и десяти лет, как мы очень остро почувствовали пагубность данного подхода. Школа превратилась в нечто среднее между балаганом и колонией для несовершеннолетних. Многим детям в её стенах стало откровенно неуютно. И именно это стало одной из причин возникшего в 90-е годы такого явления, как детская беспризорность.
Это явление сегодня переросло в ранг национальной трагедии. Только по данным ЮНЕСКО, в России 2 миллиона 300 тысяч детей школьного возраста не посещают школьные занятия. По данным российских экспертов, это число давно уже перевалило за три миллиона.
В середине 90-х годов российскую школу наводнили учебники и учебные пособия, изданные под руководством фонда Сороса. Особенно это коснулось учебников гуманитарного цикла. И в первую очередь – учебников по истории. Фальсификация российской отечественной истории приняла массовый характер.
Ситуация усугублялась тем, что в пореформенные годы российская система образования работала (и продолжает работать до сих пор) без утверждённых Федеральным законом образовательных стандартов.
Фактически это означает, что корабль российского образования был пущен по воле волн, был лишён и руля, и ветрил.
Для довершения крушения выпущенного на произвол судьбы парусника не хватало только нескольких шагов.
И такие шаги были сделаны. Уже к 2000 году была разработана идея перевода страны на Единый государственный экзамен – ЕГЭ.
При отсутствии отработанных стандартов среднего и высшего профессионального образования это означает полный крах всей системы. Потому что окончательно ставит крест на фундаментальном классическом российском образовании.
Довершить весь процесс разрушения должна была, по замыслу заокеанских "советников" и их "агентов влияния" в России, новая система финансирования системы образования – так называемый нормативно-подушевой принцип. Это когда деньги "идут" за учеником.
Идея, казалось бы, чрезвычайно заманчивая, особенно в условиях перехода к всеобщему рынку, но на самом деле – чрезвычайно пагубная. Потому что ведёт к полному уничтожению всех малокомплектных сельских школ, а также школ в малых городах России, которые сегодня и так гибнут со скоростью 600 единиц в год.
Итак, уничтожением российской системы образования нашими новоявленными "реформаторами" на сегодняшний день достигнуто:
– Принципиальное изменение функционала всей системы образования. Вытравливание из неё важнейшей функции – воспитания подрастающего поколения.
– Полное отсутствие единых образовательных стандартов, необходимых для качественного развития всей системы.
– Фальсификацию всех гуманитарных наук. Особенно отечественной истории и обществознания.
– Уничтожения классического фундаментального характера российского образования путём перестройки его на стандарты примитивного тестового экзамена – ЕГЭ.
– Перевод всей системы образования на новый "нормативно-подушевой" принцип финансирования, приводящий в конечном итоге к уничтожению большей части образовательных учреждений в стране.
Зачем это нужно? Вопрос, казалось бы, совершенно риторический. Но только на первый взгляд. На самом деле уничтожение российской системы образования имеет огромный геополитический смысл. На новом мировом пространстве России отведена роль резервной территории, главная задача которой будет заключаться всего лишь в предоставлении необходимого количества потребных для жизни новых западных хозяев природных ресурсов. Для обеспечения жизнедеятельности этих территорий достаточно небольшого числа работников с невысоким уровнем общего образования, которое позволяло бы им всего лишь быстро и качественно выполнять пожелания хозяев.
В такой ситуации фундаментальное классическое образование, дающее высокий уровень интеллектуального развития нации, является огромной помехой.
Именно на его уничтожение и направлена сегодня деятельность всех западных структур, выполняющих задание по реформированию российской системы образования и науки. И активным помощником в этом процессе выступают сегодня слабо компетентные и весьма коррумпированные чиновники, возглавляющие Министерство образования и науки, Федеральное агентство по образованию и науке, региональные департаменты и министерства образования и науки.
Многие из этих чиновников весьма поверхностно представляют последствия своих действий. Но активно продолжают продвигать "реформы", послушно выполняя указания своих заокеанских "советников" и продолжая попутно набивать свои карманы неправедными доходами за счёт государства и обманутых граждан.
Многие из них давно перестали жить интересами государства Российского, полностью переориентировавшись на западные стандарты. Их родные дети обучаются в самых престижных западных университетах и колледжах. Они давно прикупили себе "по случаю" на украденные у России деньги недвижимость на различных экзотических островах и мечтают о том, чтобы раз и навсегда покинуть "эту страну".
Но нам судьба "этой страны" не безразлична. Причём независимо от того, будет ли в ней "суверенная демократия", или нет.
Россия – великая держава, способная преодолеть любые трудности. Но для этого всем нам надо просто остановиться, внимательно оглядеться по сторонам и, прежде чем вновь подхлестнуть легендарную "птицу-тройку", строго скомандовать: "Тпру! Приехали!"
И выкинуть из нашей общей повозки тяжкий груз в виде всевозможных "советников" и их "агентов влияния", хитро рядящихся в одежды "реформаторов".
Как показано, реформирование системы образования в России, по мнению специалистов, идёт в худшую сторону. Однако те, кого непосредственно затрагивают эти преобразования, остаются пассивными ко всяким переменам. Вот, например, во Франции и Греции, когда власть решила реформировать высшее образование, то студенты вышли на баррикады – мы это не так давно видели по телевидению. В Российской Федерации же власть делает с высшим образованием всё, что ей заблагорассудится, а наши студенты проявляют полное равнодушие. Более того, вместо возмущения они выходят под флагом правящей партии и тем самым показывают, как они умеют любить власть. Неужели их так хорошо выдрессировали?
Весной 2008 года главный идеолог Единого государственного экзамена (ЕГЭ) Виктор Болотов навсегда покинул свой кабинет руководителя Федеральной службы надзора в сфере образования и науки (Рособрнадзор). Накануне он был избран общим годичным собранием Российской академии образования вице-президентом этой академии. Для многих подобный поворот событий оказался полной неожиданностью. Тем более что накануне "академического крещения" господин Болотов бодро рассказывал журналистам о том, как прекрасно будут обстоять дела с проведением ЕГЭ в текущем, 2008 году. Эта пресс-конференция вызвала большой интерес не только у журналистов, но и у независимых экспертов, учителей и директоров школ.
У всех свежи в памяти скандалы, связанные с ЕГЭ, в 2007 году. В мае обыкновенный ученик из Ленинградской области почти за сутки до проведения ЕГЭ выложил в Интернет все 15 вариантов ответов на этот экзамен. Виктор Болотов тут же придумал миф о том, что этот несчастный мальчик поздней ночью влез в охраняемое здание управления образования, вскрыл сейф, извлёк из него секретный пакет с контрольно-измерительными материалами, прорешал все варианты и немедленно выдал их во Всемирную сеть Интернета. Данная версия изначально выглядела не просто смехотворно и наивно. Это была версия чиновника, неспособного толком объяснить, что вообще происходит в стране с этим самым ЕГЭ.
На самом деле ларчик открывался довольно просто. Наш мальчик никуда не лазил и ничего не похищал. И уж тем более ничего самостоятельно не решал. В ином случае ему тут же надо было дать Государственную премию. Или, как минимум, без экзаменов принять в лучший вуз страны – МГУ ими. М.В. Ломоносова.
Всё оказалось намного банальнее и проще. Мальчик купил уже готовые результаты ЕГЭ на станции метро всего за 7 тысяч рублей. А поскольку человек он был не жадный, решил поделиться покупкой с сотоварищами через Интернет.
Как выяснилось чуть позже, его примеру последовало довольно много выпускников школ. Сбрасывались на покупку ответов ЕГЭ целыми классами по 250-300 рублей с носа. Благо, что все ответы по 15 вариантам умещались на одном листочке. Этакая маленькая табличка, из которой каждый затем мог сам выбрать необходимый вариант ответа.
Но Виктор Болотов в своей версии упорствовал очень долго. Его сотрудники подсчитали даже, сколько конкретно оказалось списанных ответов. Их, по мнению Рособрнадзора, оказалось чуть более 60. На пресс-конференции в РИА "Новости", которую по данному поводу дали тогда несколько сотрудников этого ведомства, чиновники с маниакальным упорством продолжали настаивать на том, что всё происшедшее – чистейшая случайность. Но, видимо, они очень плохо знают историю. Потому что история много раз подтверждала, что любая случайность – это плод ряда закономерностей.
Какие же закономерности с ЕГЭ мы имеем на сегодня?
Первая и самая главная: ЕГЭ не может осуществлять функцию независимой и полной итоговой оценки знаний учащихся. И уж тем более – совмещать в себе функции выпускных экзаменов за курс средней школы и вступительных экзаменов в высшие профессиональные учебные заведения.
Закономерность вторая: ЕГЭ не может создать условия, при которых будет обеспечено полное равенство возможностей. Двух абсолютно одинаковых вариантов заданий не может быть в природе.
Закономерность третья: ЕГЭ не уничтожает коррупцию при поступлении в вузы. Он переносит её на другие этажи, делает ещё более изощрённой и циничной. Чётких критериев по поводу того, как принимать в вуз выпускников, имеющих одинаковую сумму баллов по ЕГЭ, нет ни у кого. И это открывает огромные ворота для произвола. Ибо никто и никогда не сможет объяснить, почему Иванова приняли, а Петрова – нет. Хотя оба имеют одинаковый результат по ЕГЭ.
И, наконец, закономерность четвёртая. На ЕГЭ зарабатываются огромные деньги. О чём однажды, ещё в 2006 году, на вопрос одного из журналистов невольно признался сам господин Болотов. Причём способов заработка существует множество. Во-первых, огромная группа людей получает зарплату за разработку так называемых контрольно-измерительных материалов (КИМов). И при этом качество КИМов остаётся таким, что над ними смеётся не только Россия, но и весь мир. Не до смеха лишь выпускникам. Потому что именно им приходится угадывать, какой породы была любимая собака Герасима в повести "Муму". Или какого цвета были глаза у Татьяны Лариной. В этом сегодня и есть качество образования Российской школы.
Во-вторых, на ЕГЭ зарабатывают типографии, печатающие эти самые КИМы и прочую сопровождающую литературу. Причём, как показала практика, типографии эти выбираются не случайно. Как правило, заказы получают близкие к Рособрнадзору структуры, имеющие с его руководителями родственные или деловые связи. К ним присоединяется ещё ряд организаций, занимающихся упаковкой и рассылкой секретных пакетов по территории всей страны.
Кстати, о так называемых секретных пакетах. О том, сколько их на самом деле изготовляется и в каком количестве отсылается по регионам, не знает никто. У многих экспертов давно есть предложение, что эти самые "секьюрпаки" заготовляются в избыточном количестве и рассылаются по регионам с явным запасом. Только этим можно объяснить тот факт, что за несколько дней до экзамена ответы на задания появляются в "открытой продаже" на станциях метро, на площадях и в Интернете.
Несколько слов об Интернете. В русской версии Всемирной паутины сегодня существует более двух тысяч сайтов, активно предлагающих свои услуги по ЕГЭ. Нет, отнюдь не в подготовке к этому экзамену. Потребителю предлагают либо готовые ответы, либо готовый Сертификат о сдаче ЕГЭ с наивысшими результатами.
И удивляться здесь нечему. В России сегодня можно купить всё. И для этого вообще не обязательно где-либо учиться. Вам предложат на выбор: аттестат о среднем образовании, свидетельство любого ПТУ, диплом любого техникума, диплом любого вуза. А если финансово поднапрячься, то можно одномоментно стать кандидатом или даже доктором наук. Причём предлагают как чистейшую фальшивку, так и документы, имеющие полную "проводку". То есть получающий документ оказывается внесённым во все базы данных. Поэтому сегодня даже вообще не обязательно участвовать в ЕГЭ. Достаточно "кликнуть" компьютерной "мышью" на соответствующий сайт, составить заявку, заплатить порядка восьми тысяч рублей – и ты спокойно получишь Сертификат ЕГЭ со стабильным результатом.
Почему же всё это стало возможным в стране, много лет гордившейся своей системой образования и имевшей один из самых высоких в мире научно-технических потенциалов? Все наши беды начались в середине 90-х годов, когда по воле отечественных новоявленных "реформаторов", работающих под руководством американских советников, началась так называемая модернизация образования.
В течение нескольких лет фактически был изменён главный принципиальный подход к системе образования. Из важнейшей социальной сферы система образования превратилась в сферу коммерческих услуг. Мы впустили в величайший храм знаний торговцев, которые моментально превратили его в лавку по производству и продаже неких аморфных услуг потребителю.
Летом 2007 года на встрече с прокремлёвским молодёжным движением "Наши" на озере Селигер министр образования и науки Андрей Фурсенко невольно признался, что главной целью российского образования сегодня является "подготовка квалифицированного потребителя" Вот так: ни мало, ни много. Он даже посетовал на косность педагогов, пытающихся по-прежнему, по-советски, готовить человека-творца. При рыночной экономии, мол, в первую очередь нужен потребитель. А когда на его высказывание пошли публикации, в том числе и гневные, А. Фурсенко начал уточнять, что имел в виду не покупателя товаров и услуг, а потребителя как человека, способного воспользоваться преимуществами общества знания, воспринимать информацию и правильно использовать чужие достижения и технологии.
Да, у нас теперь модно прикрываться инновациями да технологиями, но усиленное внедряемый ЕГЭ моментально доказал, что поставлена цель – взрастить именно потребителя в самом обывательском и социально-упрощённом смысле этого слова. Поэтому и не приходится удивляться тому, что на каждой станции метро и на более чем двух тысячах сайтах в Интернете продаются готовые документы об образовании. Вся образовательная политика государства сегодня выстроена так, что спросом пользуются не знания, а документы об окончании того или иного учебного заведения.
Огромную роль в этом процессе сыграл ушедший в отставку Виктор Болотов. Именно его ведомство несёт прямую ответственность за положение дел в системе контроля за уровнем образования в стране. Именно Рособрнадзор ответственен за то, что по стране "гуляют" тысячи фальшивых дипломов. Именно это ведомство причастно к созданию целого ряда фактически несуществующих вузов, ежегодно выдающих тысячи дипломов о высшем профессиональном образовании.
Так, в Москве, на улице Кедрова, уютно устроился так называемый Всемирный технологический университет. Имея в своём распоряжении пятиэтажное здание, весь "университет" ютится в трёх комнатах. Вы напрасно будете искать там студентов или преподавателей. Но это не мешает "университету" ежегодно выдавать около тысячи дипломов по разнообразным специальностям, включая авиа- и ракетостроение. И после этого мы удивляемся, почему наши ракеты падают, едва оторвавшись от земли.
Ведомство господина Болотова неоднократно проверяла прокуратура. Весной 2007 года он и его заместитель Елена Геворкян даже получили взыскания. А летом 2007 года тогдашний премьер-министр России Михаил Фрадков объявил Виктору Болотову "о неполном служебном соответствии". Но тот упорно продолжал доказывать стране необходимость проведения ЕГЭ и прочих "преобразований", представляя их чуть ли не панацеей от всех бед.
На самом деле беды кроются именно в этих нерадивых чиновниках, способных корысти ради продать всё и вся.
28 марта 2008 года господин Болотов покинул Рособрнадзор, решив, как он заявил журналистам, заняться своим любимым делом – наукой. Он бросил на произвол судьбы сотни тысяч выпускников, которые перед экзаменами в панике решали для себя вопрос: каким образом сдавать этот самый пресловутый ЕГЭ? В очередной раз скидываться и бежать в "подземку" за ответами или просто купить себе через Интернет готовый сертификат? А господин Болотов решил перебросить себя на другой "фронт" – на борьбу с духовно-нравственной отсталостью подрастающего поколения россиян. И делать это он будет в стенах Российской академии образования, которая благодаря засилью в ней подобного рода "учёных" с каждым годом всё глубже и глубже погружается в топкое болото административной рутины.
В связи с этим у многих здравомыслящих учёных и педагогов возникает совершенно закономерный вопрос: не слишком ли высокую цену платит наша страна за личное благополучие проворовавшихся чиновников?
Следует отметить, что впервые за всю ещё недолгую пока историю российской школы и за гораздо более продолжительную историю школы советской выпускники 2008 года не только не писали сочинения или изложения по литературе, но и получили возможность вообще не сдавать этот экзамен. Произошло это по причине произвола чиновников Министерства образования и науки РФ.
Получается, что на словах сегодня у нас пропагандируется идея любви к Родине, к государству, всячески подчёркивается забота государства об образовании и воспитания детей, а на деле всё происходит с точностью до наоборот.
Все учителя, директора и многие родители едины в одном: упорное и поголовное введение ЕГЭ провоцирует потерю не образовательного, а чисто человеческого навыка – умения связно говорить, а это есть основа логического мышления. Этот навык прививается на уроках гуманитарного цикла, и, прежде всего, – на уроках литературы. Она преступно стала необязательным предметом – это прямой путь к примитивности языка, мышления, морали. Стало практикой вообще не учиться говорить: учителя, особенно молодые, начнут натаскивать, галочки в тестах ставить, зубрить даты, формулы, факты или просто угадывать при тестировании.
В связи с этим уместно задать вопрос: какое будущее вы хотите для своих детей? Желаете видеть их рабами капитала, которые едва сводят концы с концами? Может, хотите видеть их наркоманами, алкоголиками, дебилами, недоучками, преступниками и проститутками?
Вас такой сценарий устраивает? Тогда что вам мешает начать борьбу против капитализма – за восстановление Советской власти, при которой ничего подобного не было и быть не могло.
Качественное бесплатное образование и медицина – не миф!
Сегодня это кажется фантастикой, но при Советской власти это было обыкновенным делом, когда государство действительно было заинтересовано в развитии человека. У нас была лучшая в мире система защиты материнства и детства, что признают даже западные специалисты. А платное образование и медицинское обслуживание могли присниться только в страшном сне.
Поэтому выбор за вами: либо и дальше позволять этому государству калечить и убивать ваших детей, либо менять эту систему капитализма на социализм, чтобы дети росли интеллектуально, нравственно и физически здоровыми и полноценными.
И в заключение сведения для размышления. Информация о затеянной Минобром пагубной для системы образования аферой под названием "ЕГЭ" уже давно вышла за рамки протестов только коммунистов и их сторонников. Этим летом она вылилась в скандал, имевший общероссийский резонанс, связанный с массовым провалом на сдаче пресловутых тестов даже хорошо учившихся школьников. С другой стороны, умение отлично ставить галочки в тестах ЕГЭ по натасканным штампам и шаблонам не помогло многим выпускникам школ поступить в Московский университет.
Это уже само по себе поставило под вопрос адекватность реальности всей тестовой системы оценки знаний. Но всё-таки у кого-то оставались ещё вопросы и иллюзии: ведь всё-таки кто-то же этот ЕГЭ сдал? Может, они и есть лучшие из лучших? И вот из лучшего российского вуза – МГУ им. М.В. Ломоносова – после набора студентов на 2008-2009 учебный год пришло новое подтверждение неадекватности и даже вредности тестовой системы оценки знаний выпускников школ.
С самого начала затеи с ЕГЭ руководство МГУ стало стеной на пути безответственных опытов над давно отлаженной и оправданной себя традиционной советской системой образования и, пользуясь правом университетской автономии, сохранили у себя традиционную, экзаменационную систему поступления. Но это был бы не Московский университет, если бы в его стенах не нашлось бы истинных учёных, проверивших на деле навязываемый обществу "новодел". В результате, во время вступительной кампании этого, 2008 года, был проведён эксперимент по сравнению результатов, полученных абитуриентами при поступлении, с результатами их выпускных экзаменов в школах, полученных по системе ЕГЭ.
Итоги были кое для кого ошеломляющими. Как сообщил журналистам 1 сентября ректор МГУ Виктор Садовничий, подводя итоги эксперимента, результаты ЕГЭ полностью не совпали с оценками традиционных вступительных экзаменов в МГУ им. Ломоносова. По его словам, более-менее совпали результаты у тех, кто сдал ЕГЭ на 60 баллов, т.е. на четвёрку – они получили на вступительных экзаменах "4" или "3". Те же, кто после сдачи ЕГЭ ходил в отличниках, свои успехи на традиционных испытаниях в МГУ подтвердить не смогли.
Собственно, по-другому на самом деле быть и не могло. Все 250-летние традиции поступления и обучения в стенах старейшего университета России, а также принципы советского образования были направлены на выявление и взращивание людей, способных думать самостоятельно, а не действовать механически по данному шаблону, коим, по сути, являются тесты ЕГЭ. А умение "угадать", в какую клеточку поставить галочку может, в крайнем случае, свидетельствовать о хорошей памяти, но не более того. Распознать в человеке понимание предмета, умение мыслить, правильно сформулировать и объяснить, делать выводы клеточки с галочками не помогают и в принципе не могут помочь. Это с самого начала говорили коммунисты, выступая против насильно протаскиваемых западных "тестовых" стандартов образования. И это прекрасно показал эксперимент, проведённый специалистами Московского университета.
Остаётся только задать риторический вопрос – понесёт ли кто из "горе-экспериментаторов" ответственность, желательно уголовную, за попытку надругаться над светлыми головами наших детей, превратив их в бездумных роботов, чья мысль была бы навеки заперта в клетку штампов и шаблонов?
Глава думского комитета по образованию и науке, член партии "Единая Россия" Николай Булаев, который усиленно добивался принятия на заседании Госдумы 11 октября 2007 года закона о двухуровневой системе высшего образования в РФ, был переведён на должность руководителя Федерального агентства по образованию. Назначение на доходное место в исполнительной власти произошло почти одновременно с принятием в третьем чтении спорного закона. Даже поговаривали, что ему могут предложить и пост министра Минобрнауки, если Андрея Фурсенко отправят в отставку.
Но принятие закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части установления уровней высшего профессионального образования)" был не единственным в биографии депутата Николая Булаева. Благодаря его, бывшего учителя физики, энергичным усилиям вышли в свет законы о ЕГЭ, об автономных учреждениях, об унизительном образовательном стандарте, о подчинённости вузов исполнительной власти, т.е. все предусмотренные этапы реформирования образования в России согласно Болонскому процессу. Так что вознаграждение от нынешней власти он получил вполне заслуженно.
Теперь, согласно принятому закону о двухуровневой системе высшего образования в РФ, с 1 сентября 2009 года в нашу вузовскую систему войдут образовательные уровни с бакалавриатами и магистратурами. И ради чего? Ради его величества "рынка", который не терпит избытка умных, высокообразованных людей. "Рынок определяет потребность в специалистах того или иного уровня подготовки. Мы должны подготовить федеральные стандарты высшего профессионального образования таким образом, чтобы они позволяли готовить специалистов, востребованных рынком", – вразумлял господин Булаев.
Фракция КПРФ в Госдуме убедительно доказывала, что от двухуровневой системы высшего образования упадёт уровень образованности общества, сократится научный потенциал страны, которую наводнят бакалавры-недоучки. В то время, когда Запад заинтересованно изучает советскую систему образования, чтобы перенять из неё всё лучшее, российские реформаторы копируют худшие зарубежные образцы и насаждают их у нас с диким упорством.
И, тем не менее, депутатам-коммунистам, которые настойчиво защищали право студента на получение полного высшего образования, а не половинчатого бакалавра, удалось несколько подправить закон. Например, продлить обучение на бакалавра до четырёх лет, вместо планировавших двух. За это время уже можно дать неплохие базовые знания.
Но на пути к полному вузовскому образованию – к магистратуре – студент натолкнётся на препоны. Получив степень бакалавра, студенту снова придётся сдавать экзамен и проходить конкурсный отбор. И при этом не известно, сколько же бакалавров сможет продолжать своё образование в магистратуре? По подсчётам Минобрнауки, 30-50%. А президент Российского союза ректоров Виктор Садовничий называет другую цифру – не более 25%, из них, как утверждают информированные источники, всего 10% будут бюджетными, остальные – платными. Но и здесь ещё могут быть корректировки, потому что по данному закону правительство будет решать, сколько сохранить бюджетных мест в магистратурах. Можно не сомневаться, что как только уменьшится поток нефтедолларов, так бюджетные расходы на образование значительно сократятся. Но, по оценкам социологов, бюджетное образование более качественное, чем платное. Сокращая число бюджетных мест, мы понижаем качество нашего образования, урезаем право практико-ориентированных специалистов пойти в учёные, а из практиков, как показывает опыт, получаются самые лучшие деятели науки.
Есть и ещё одна сторона непонятности, которая заложена в промежуточном уровне высшего образования, – это в специалитете (степень – "специалист"). Для его получения бакалавр обучается ещё один год в своём вузе. А, получив степень "специалист", студент считается уже завершившим высшее образование. Хотя это не так. Полное высшее образование даёт магистратура. Но если "специалист" захочет продолжить обучение ещё на год в магистратуре, то ему придётся за это заплатить из своего кошелька как за получение второго образования. Так записано в законе.
Прослеживается закономерность, что с каждым новым законом в области образования платность на получение знаний увеличивается. А как это согласуется с правом россиян на бесплатное образование, обещанное конституцией РФ?
Понятно, что закон о двухуровневой системе высшего образования в РФ у многих здравомыслящих людей, вузовской и педагогической общественности вызвал негативные отклики. Многие отмечают, что такая модернизация образования ведёт к деградации страны: ведь без развития образования не может быть процветания государства, невозможны возрождение производства и сельского хозяйства, подъём культуры. В бесконечной чехарде реформ образования создаётся законодательная база, которая лишь ускоряет коммерциализацию высшей, а затем и средней школы. И не за горами то время, когда диплом о высшем образовании будет доступен лишь тем, кто сможет оплатить обучение в вузе. А это превратит образование в удел избранной когорты, в которую войдут дети олигархов, высокопоставленных чиновников и политических функционеров.
Сегодня государство старается освободиться от финансового бремени, вынуждая учебные заведения самим находить источники доходов, способы добывания денег. При этом директоров замучили постоянными проверками, отчётами. Налицо нищенское существование сельских школ, во многих из которых до сих пор печное отопление, а туалеты – во дворе. Государство же выделяет финансирование лишь на ликвидацию подобных учебных заведений, но никак не на их реконструкцию. Вызывает озабоченность, что ускоренное введение так называемого подушевого финансирования приведёт к ликвидации небольших школ, а учителей вынудит заниматься приписками в поисках детских "мёртвых душ". Только по неофициальным данным, за последние годы уже ликвидировано более двух тысяч сельских школ.
Принцип "нет школы – нет проблем" приводит к тому, что под угрозой оказалась национальная безопасность страны, о которой якобы так печётся высшее руководство государства. Да и сколько при этом непредвиденных дополнительных проблем возникает в семьях родителей и учителей!
В дискуссиях и в обмене мнениями по вопросам реформирования образования многими неоднократно высказывалось предложение ввести мораторий на дальнейшее её проведение, выразить недоверие министру Минобрнауки, требовать его отставки и принципиальной смены курса в образовательной политике государства. А что потом? Одни призывали быть не в политики, ограничиться непосредственно только своими профессиональными обязанностями, заняться воспитанием и образованием детей. Но их оказалось очень мало, ибо большинство понимает, что это невозможно при нынешнем безобразном положении дел в образовании, при пренебрежительном отношении государства к интересам учителя и ученика, преподавателя и студента. Да и жизнь показывает, что даже тех, кто не хочет заниматься политикой, эта политика давно уже достала. Именно поэтому большинство высказалось за поддержку КПРФ, фракция которой в Госдуме выступила против перехода на двухуровневую систему высшего образования в РФ, а в ответ на принятие закона о ЕГЭ подготовила закон о добровольности ЕГЭ и об исключении его из сферы деятельности гуманитарных дисциплин, но он был дружно отклонён "единороссовским" большинством в Госдуме…
Отметим, что прокатившиеся над страной за последние полтора десятка лет бури реформ, направляемых опытной рукой западных доброжелателей-советчиков (или покровителей), смели многие завоевания Страны Советов.
В состоянии кризиса оказались все основные сферы государственной жизни – промышленность и сельское хозяйство, наука и образование, оборонка и армия, правоохранительная система, культура, здравоохранение, общественная мораль, геополитическая сфера и пр. Старателями-реформаторами и их пособниками разворованы огромные богатства огромной страны, создаваемые десятилетиями всем народом и защищённые от врагов нашими отцами и дедами неимоверной ценой.
Все последние годы беззакония и правового беспредела самым стойким орешком по отношению к реформам по-российски (а по сути, антиреформам) оставалась унаследованная от Советского Союза система образования. И это несмотря на то, что науке и образованию был нанесен непоправимый ущерб. Напомню, что правящей элитой был спровоцирован вулканический выброс мозгов из страны – за пятнадцать лет Россию покинуло около 1 миллиона высококвалифицированных научных и инженерно-технических кадров. Прямые потери государства от этой «операции», по оценкам экспертов, составили более 1 триллиона долларов, что сравнимо с потерями в Великой Отечественной войне с фашистской Германией. И процесс утечки мозгов не закончился.
Однако система образования сумела отбиться от реформистских атак и уберечься от посягательств на приватизацию государственных образовательных учреждений (факт о согласии Ельцина на приватизацию Чубайсом МГУ стал общеизвестным).
Атаки на отечественное образование многие годы сдерживались благодаря стойкости Совета ректоров, который все эти годы возглавлял академик Виктор Садовничий.
Но чиновничья рать отступать не собиралась. Система образования представляла собой не только лакомый кусочек. Она во многом оставалась символом прошлой эпохи, когда предоставление бесплатного общедоступного качественного образования было законом для государства. Такая система являлась как бы социальным укором власть имущим, взявшим курс на привилегированное платное образование для имущих и доведшей своей ползучей тактикой уровень бюджетного образования в России до самой низкой отметки в Европе – ниже 40% (для сравнения – в Германии и Франции объем бюджетного образования превышает 90%).
Кроме того, безответственная государственная политика по отношению к науке и образованию на протяжении пятнадцати лет, в результате которой профессора, доценты, преподаватели университетов превратились в нищих и стали посмешищем в обществе, не могла не оставить в образовании значительный потенциал негативного отношения к системе российской власти.
Поэтому чиновничье войско правящей элиты взялось за систему образования с новой силой, чтобы её перемолоть и накинуть на неё чиновничий хомут. В ход были пущены все приёмчики. Это и приближение к верхам элитных фигур из сферы образования. И непрекращающиеся попытки расслоить систему образования – выделить и обласкать десятку элитарных университетов, затем погладить по головке ещё пару десятков, бросив на произвол дикому рынку основную массу российских университетов, сняв с них (с помощью законокрючкотворства) защиту от приватизационных посягательств. Также широко эксплуатировалось желание бизнеса подменить в возможно большей мере профессиональное образование тренингом или натаскиванием на текущие задачи практики. Последнее драматизировалось как фатальное несоответствие системы образования требованиям растущего российского бизнеса, который якобы из-за этого стоит перед альтернативой – встать на якорь или развивать альтернативную систему профессиональной подготовки.
Венцом всему стал стремительный рывок в Болонский процесс, который оказался в роли катка для реформирования национальной высшей школы. Рывок без оглядки, без тени сомнений, без шансов на научный анализ и полемику, хотя ранее министерство громогласно заявляло, что будет проведено тщательное исследование Болонского процесса, поставлены эксперименты и пр., прежде чем будут приниматься какие-либо решения. Рывок такой, какой должен быть при выполнении спецназовцами боевого задания, например штурма объекта, занятого террористами.
Итогом штурма образовательных бастионов стали законодательные решения, открывшие путь к практическому реформированию высшей школы. Имеется в виду закон о поправках, вводящий в России двухуровневую систему высшего образования (бакалавриат–магистратура), а также закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части изменения понятия и структуры государственного образовательного стандарта».
В чём особенности системы образования? Какими особенностями обладает система образования? Что с ней можно делать, а чего нельзя?
Одним из характерным её свойств, которое не учитывается реформаторами, является так называемая унаследованность (legacy). Унаследованные системы за долгое время использования становятся неотъемлемой частью жизни и деятельности многих людей. Когда такие системы начинают заметно отставать от требований современных или грядущих технологий, то встаёт естественный вопрос об их обновлении. Учитывая наработанную за годы практическую ценность унаследованных систем, их чрезвычайную сложность, а также высокую стоимость их полной реконструкции, для обновления унаследованных систем применяют специальные технологии. Такие технологии позволяют сохранить все полезные функции унаследованной системы, перевести её на рельсы современных решений, обеспечить гибкую интеграцию со всем информационным миром.
Конечно же, госчиновникам во власти в высоких технологиях разобраться довольно сложно. Но амбиции и жажда карьеры зовут их на подвиги.
Для того, чтобы чиновнику сделать карьеру, ему надо выдать «на гора» быстрый и хорошо пропиаренный результат. Для этого необходимы, во-первых, относительно несложная для понимания, хорошо разрекламированная, лучше если подхваченная из-за рубежа, догма или концепция и, во-вторых, конъюнктурные условия, позволяющие зацепить за эту догму денежные потоки (вот тут уж чиновник будет на коне, а на политической-то волне он будет ещё и неуязвим).
О том, во что обойдётся стране, другим людям очередная тяп-ляп кампания и вообще о том, что будет, когда время обнажит кошмарный итог, чиновнику дела нет – карьера сделана, благополучие достигнуто, безнаказанность гарантирована.
Выше говорилось, что система образования – это унаследованная система, к обновлению которой нужен особый подход. А уж кувыркать такую систему с ног на голову никак нельзя. Хорошая она или нет, но прошла она через жизни большинства жителей страны, проникла она всем им в каждую клеточку. Десятки, если не сотни, тысячи школьных учителей и вузовских преподавателей отдали этой системе свой талант, душу, творчество. Конечно, госчиновнику, решающему свои задачи, на эти мелочи наплевать.
Еще одно свойство, характерное для образования, состоит в том, что это сфера с последействием в несколько лет, т.е. эффект от инвестирования и модернизации этой сферы, как правило, отложенный.
Порушить науку и образование можно в считанные месяцы, а для того, чтобы вернуть к плодотворной работе, нужны многие годы. Например, лично проверено, чтобы создать, апробировать и внедрить в систему высшего образования новое образовательное направление, требуется около десяти лет. Такой срок, как правило, больше срока полномочий выбранных на государственные должности чиновников. Поэтому, если с министерствами и министрами происходит чехорда, за серьёзную и большую задачу лучше и не браться.
Итак, противоречие – госчиновнику требуется сделать с наукой и образованием что-нибудь сиюминутное, эффектное, искромётное, как спецназовская атака. А они, эти глыбы, такие упёртые, никак не хотят крутиться в темпе чиновничьей мысли, в сроки чиновничьих полномочий.
К чему ведёт реформа Российской системы образования? Прежде всего – к снижению уровня массового профессионального образования.
Уровень массовой подготовки специалистов с высшим образованием, достигнутый отечественной высшей школой, существенно выше бакалаврского уровня – первой академической степени, декларируемой Болонским процессом. Так сказать, Россия переросла короткие штанишки болонских бакалавров. Чиновники, которые навязывают стране образовательную модель «бакалавр – магистр», по существу добиваются того, чтобы для 80% выпускников вузов их уровень знаний был ниже на 20% (только в количественном отношении, а в качественном разрыв будет выше), чем уровень нынешних выпускников или выпускников советского времени. Магистратура охватит не более 20% выпускников, возможно, эта цифра и будет чуть выше, но тогда в ущерб качеству. Магистратура – это элитарное обучение, трудное для реализации, тем более в существующих условиях. Так как главной его опорой являются прикладная наука и hi-tech. Однако первая под корень срублена в период лихолетья 90-х, второй компонент развивается только эпизодически по телевизору в речах первых лиц государства.
Итак, государство хочет, чтобы народ поглупел. Это тогда, когда весь мир строит общество знаний, россиянам навязывается всенародное поглупение. Парадокс, да и только! Конечно, и нам много говорят об инновационной экономике. Но при этом не объясняют, кто же будет создавать новшества. Для бакалавров такая деятельность не предусмотрена по определению. А для подготовки качественных магистров научная база в неудовлетворительном состоянии – наука, особенно прикладная, и высокотехнологичная индустрия представляют собой прискорбное зрелище. Видимо, чиновники думают, что эти самые инновации можно будет купить на нефтедоллары.
Правда, шуму много наделано по поводу нанотехнологий. Действительно, если предыдущие эры человечества назывались атомной, космической, компьютерной, сейчас всё чаще нашу эру называют нанотехнологической – наука, технологии, производство стали более тонкими, широко используют свойства микромира. Но наши госчиновники и здесь отличились. Во-первых, они нашли одно место на всю Россию, откуда должны произрастать эти самые нанотехнологии и которое должно окропляться живительной силой денежных потоков (хотелось бы надеяться, что это не чёрная дыра для слива денег). И второе достижение – они даже российские нанотехнологии сделали «партийной» наукой! Даже бывшие менты, разлагавшие МВД, теперь стали наноучёными.
Но вернёмся к нашим бакалаврам.
Надо признаться, что если Россия будет развиваться по так называемому сырьевому сценарию, то действительно наши правители правы. Бакалаврского уровня россиянам будет в основном достаточно, чтобы грамотно сопровождать нефтегазовую канализацию.
Видимо, за нас уже всё решили?
У народа, правда, не спросили, хочет ли он поглупеть или нет. Может, это ему не понравится, как и те госчиновники, которые пытаются одурачить страну. Но это уже политика, а мы хотим с Болоньей разобраться.
Прежде чем перейти в Болонскому процессу, пожалуй, уместен еще один вопрос. А как Европа относится к тому, что россияне возьмут и поглупеют? А это, оказывается, с планами Европы хорошо согласуется.
Одна из основных задач Болонского процесса – привлечь наших студентов в европейские университеты, чтобы европейские университеты развивались за счёт соседей, а также отбирали бы наиболее талантливых студентов для продолжения обучения в магистратуре – европейской науке и экономике нужны молодые талантливые кадры. А с теми россиянами, кто обучается высоким наукам, не способен и не нашел бы себе места с бакалаврским дипломом в европейской экономике, была бы большая проблема, если бы в России признавался только диплом специалиста. А теперь гуманные европейцы будут спокойны за судьбы своих выпускников – «некондицию» можно спокойно возвращать обратно.
Что же наиболее ценного теряет при реформировании наша система образования? Самым ценным накоплением в системе образования является весь объём преподавательских технологий, преподавательского опыта, т.е. вся совокупность выстраданных каждым творческим педагогом собственных разработок, конспектов лекций, дидактических материалов, лабораторных, заданий, тестов, методик и пр. Сюда же следует отнести и тысячи спецкурсов и семинаров, предназначенных для подготовки добротных специалистов. Ценность этих накоплений никем не оценивалась, а она исключительно велика. Специалисты-системщики, занимающиеся обновлением унаследованных систем, конечно же, сделали бы всё, чтобы заставить служить наработанный багаж максимально полно и в новых условиях. Но специалисты, к сожалению, у нас не принимают решений. Нынче в моде решения спецназовского типа – вперёд, без страха и сомнений, а там что будет.
Итак, всё! Решено – бросаемся в Болонский процесс. А все ли знают, что это такое, и ждут ли нас там, в этом процессе, а если и ждут, то в каком месте и в каком качестве? Погладят ли по головке, одарят ли дорогими подарками или, наоборот, высосут всю кровушку, а потом кинут?
Откуда вырос Болонский процесс? Лидеры ведущих стран послевоенной Европы достаточно быстро поняли стратегическую важность интеграции своих экономик. В противном случае их страны навсегда остались бы вассалами США.
Огромной сложности задача решалась поэтапно. Важным шагом на этом пути было создание в начале 70-х европейской системы стандартизации с целью обеспечения развития свободной торговли товарами и услугами в Европе на основе использования региональных стандартов международного уровня. Основу системы европейской стандартизации составили известные организации CEN (европейский многопрофильный комитет по стандартизации товаров и слуг, основанный в 1971 г.), CENELEC (европейский комитет по стандартизации в электротехнической и электронной индустрии, образованный в 1973 г.), ETSI (европейский институт по стандартизации в области телекоммуникаций и информационной инфраструктуры, образованный в 1988г.).
Заслугу этих организаций в формировании общеевропейского рынка трудно переоценить. И вот в начале 90-х родился европейский экономический колосс, способный достойно конкурировать с всемогущей американской экономикой. Казалось, цель достигнута, Европа может жить спокойно.
Но в 90-х годах на уровне крупнейших международных организаций (ООН, ЮНЕСКО, МЭФ и др.) приходит понимание того, что общество и экономика становятся другими. Основным экономическим резервом развития объявляется человеческий потенциал. Всеми осознаётся, что экономика должна ориентироваться на человека, на его развитие, экономика всё в большей и в большей мере должна носить инновационный характер, постепенно трансформируясь в экономику знаний, а главным оружием в достижении конкурентоспособности, экономического благополучия оказываются наука и образование.
И здесь выявляется следующее. Несмотря на то, что Европа по численности превосходит Америку в полтора раза, американская система образования оказывается в полтора раза эффективней и рентабельнее европейской.
И тогда Европа начинает новый интеграционный проект, выстраивая единое образовательное пространство и единый рынок труда, с тем чтобы обеспечить в итоге конкурентоспособность своей экономики, своей системы образования. Таким интеграционным проектом стал Болонский процесс – чисто европейский проект, направленный на создание зоны европейского высшего образования в интересах развития европейской экономики и процветания граждан Европы.
Ни в одном из документов Болонского процесса ничего не говорится о месте России в этом процессе.
Основные цели Болонского процесса чётко определены. Это обеспечение конкурентоспособности, привлекательности, рентабельности европейского образования.
Расшифруем подробнее, что под этим подразумевается.
Во-первых, европейская система образования должна быть конкурентоспособной по отношению к американской, иначе европейской экономике не выдержать конкуренции с экономикой США – сейчас всё решает уровень образования и науки.
Далее – европейское образование хочет быть привлекательным и привлечь в Европу(!) как можно больше талантливой молодежи. Здесь вот меж строк подразумевается Россия. Стареющая Европа задыхается без нового пополнения, и она с удовольствием приняла бы молодых и талантливых людей из Восточной Европы и России в свои университеты, чтобы они затем влились бы в европейскую экономику.
Таким образом, на роль донора Россия для Болонского процесса вполне подходит. Значит, когда говорят, что Россия вступила в Болонский процесс, надо понимать, что она согласилась помогать Европе строить конкурентоспособную с американской европейскую систему образования в роли поставщика своих лучших молодых мозгов, а также согласна инвестировать развитие европейских университетов.
В этом случае становится понятным, что для обеспечения наибольшего объёма такой помощи (переливания в Европу российского серого вещества) нужно унифицировать структуру и формат обучения, чтобы не возникало никаких преград для студенческой мобильности с Востока на Запад (и для мобильности «некондиции» в обратном направлении).
Т.е. получается следующая картина. Стоит и красуется американский небоскреб науки и образования, Европа спешно строит свой дворец знаний, который должен не уступать американскому, а Россия старается почему-то угодить бедной Европе, помогать ей в строительстве, отдавая свой лучший строительный материал задаром, при этом разбирая по кирпичику собственные университеты, уничтожая накопленный ими задел знаний для подготовки добротных специалистов, с тем чтобы потом принять недоученных в Европе наших же бакалавров.
Разве в наших интересах объединяться с Европой против США и быть донором для европейской системы образования? Европейских товаров на российских рынках 70–80%. Кто кому конкурент?
Конечно, возможно возражение. Что, мол, это просто сгущение красок. Что наши правители и не думают строить европейский дворец знаний, а хотят построить наш собственный по образцу и подобию европейскому.
Предположим. Но...
Во-первых, кто же начинает обновлять сложную систему с разрушения её добротно работающих функций? Построй вначале что-то лучшее, а затем и заменяй. Тем более в образовании и науке, где всё хорошее быстро не делается.
Во-вторых, а где концепция и план какого-либо строительства, где соответствующие проекты, расчёты, обоснования, программы? Ведь начинают чиновники не с бизнес-планов, а с обрушения огромного научно-методического достояния национальной высшей школы, которое позволило нашим учёным первыми укротить атом, поднять в космос корабли, создать систему противоракетной обороны. Уже говорилось, что за последние пятнадцать лет весь мир с большим удовольствием заглотал сотни тысяч наших ученых и специалистов, подготовленных этой системой и выдавленных из страны её радетелями. Причём заглотал и ещё хочет. Сейчас российские университеты захлестнуты волнами рекламных акций с Запада и Востока, зазывающих выпускников наших университетов для продолжения учебы в заграничных университетах по магистерским и докторским программам.
Ещё раз вернёмся к Болонскому процессу. Его можно рассматривать на двух уровнях – на декларативном и на конструктивном, т.е. как реально реализуемый проект.
На декларативном уровне Болонская декларация – это ни к чему не обязывающее соглашение о намерениях стремиться к сопоставимости европейских дипломов о высшем образовании. В качестве желаемых механизмов достижения этих целей называются уровневая подготовка, кредитная система оценки учебной нагрузки, совместимая система оценки качества образования, единое Европейское приложение к диплому и пр.
Последняя вещь представляет собой по сути некоторый вкладыш в диплом, подготовленный университетами, где в некотором унифицированном виде даётся информация о результатах обучения выпускника, например сведения, какое он учебное заведение окончил, по какой форме обучался, название программы, названия пройденных дисциплин, учебная нагрузка по дисциплинам или модулям и пр.
Т.е. чтобы дружить с Европой в сфере образования, совсем не обязательно крушить своё, десятилетиями нажитое, а достаточно обойтись одним типовым аналогом вкладыша в диплом. И всю Европу это вполне бы устроило.
Сама Болонская декларация 1999 г. представляет собой настолько мирный документ, что его можно в психлечебницах использовать вместо успокаивающего. С какой же больной головой надо было его прочитать российскому госчиновнику, чтобы в такой резкой форме у него обострились садо-мазохистские наклонности!
В результате мы получили закон о поправках, вводящий в России двухуровневую систему высшего образования («бакалавриат – магистратура»).
Чем был плох тот закон, который допускал обе модели обучения – монолитную (специалитет) и уровневую (бакалавр – магистр), причем по выбору вуза? Т.е. он предусматривал как возможность сохранения специалитета, так и возможность гладкого перехода от специальностей к направлениям там, где это было разумно (по усмотрению вузов). И надо сказать, что он не противоречил Болонскому процессу.
Чиновники, оправдываясь, говорят, что, мол, новый закон тоже достаточно лоялен по отношению к подготовке специалистов, допуская такую форму обучения по усмотрению (надо же!) правительства РФ. По сути же принятый закон о поправке есть не что иное, как силовое выдавливание специалитета из российского образовательного поля. Никакой уважающий себя ректор или декан не будут терять свое время и унижаться хождениями по высшим эшелонам российской бюрократии и некомпетентности. В своё-то министерство последние три года было ходить бесполезно.
Множество спецкурсов и спецсеминаров для подготовки специалистов и огромный человеческий труд, затраченный на создание всего этого, при резком переходе к бакалавриату в основном будут обречены, причем неактуальность этого моря знаний никем не доказана.
Бакалавриат – это принципиально другой вид образования, с акцентированным прагматическим уклоном. Магистратура – также существенно отличается от специалитета, да и магистров будет в несколько раз меньше, чем специалистов.
И так во имя чего нужно было наносить ущерб и без того находящимся на грани выживания российским вузам, их преподавательским кадрам?
Интересно, а как реализуется Болонский процесс на практике? В настоящее время Болонский процесс по сути стал некоторым зонтиком, под которым забурлили другие поддерживающие его процессы и программы. К наиболее крупным из них можно отнести такие процессы, как: «Электронная Болонья», «Повышение роли ИКТ в образовании», «Обучение на протяжении всей жизни» (Lifelong Open and Flexible Learning, LOF) и пр. Причём это не лозунги, а серьёзно финансируемые программы, в частности известно, что на реализацию текущих задач последней темы в прошлом году Евросоюзом было выделено 40 миллиардов евро. Порядок финансирования других процессов примерно такой же.
Эти средства значительно подкрепляются финансированием национальных программ, реализуемых в рамках национальных стратегий построения общества знаний (все страны Европы имеют такие стратегии – российским госчиновникам двух президентских сроков не хватило, чтобы до такого додуматься). Например, в последние годы Финляндия реализовала ряд проектов, направленных на обеспечение каждого жителя Суоми доступом к электронной почте и Интернету, на создание виртуальных национальных образовательных ресурсов (Виртуального национального университета, Виртуальной национальной школы, Виртуальной национальной библиотеки), на развертывание системы малого бизнеса в области образовательных услуг и пр.
Темпы реализации всех этих процессов и программ столь высоки, что в течение нескольких лет сформировалась мощная индустрия образовательных контентов. Исследователь этих процессов профессор В.П. Тихомиров отмечает следующие достигнутые европейцами результаты: почти стопроцентное оснащение европейских университетов электронным образовательным контентом, повсеместное использование интегрированных сред электронного обучения, массовое производство технологически сложных образовательных ресурсов, ориентированных на совершенно новую парадигму обучения. Также большая работа идёт в многочисленных консорциумах по стандартизации объёмов профессиональных знаний по различным направлениям подготовки, педагогических стратегий обучения, программ учебных курсов. Соответствующие комитеты организаций стандартизации ведут комплексную работу над созданием новых стандартов на интерфейсы открытых сред поддержки образовательных процессов, на представление и компоновку электронных курсов, наборы параметров оценки качества результатов обучения, средства защищённости образовательных процессов и пр.
Во всей этой деятельности нет даже минимального участия России, поэтому никаких ценных приобретений для российского образования там не найти. Назревает реальная опасность того, что мы скоро потеряем ориентиры в понятийном пространстве формируемого современного образования.
Вот и получается, что госчиновники палец о палец не ударили, чтобы реально войти в Болонский процесс. Они просто проэксплуатировали его идеи как догму, чтобы опустить российское образование, имитируя деятельность бумаготворчеством вокруг технических, второстепенных для образования вопросов. В советские времена такую деятельность могли назвать очковтирательством.
Чем для России является система образования? Для оценки и сравнения экономик государств, их социальной эффективности используется индекс развития человеческого потенциала. Главными составляющими этого индекса являются ожидаемая продолжительность предстоящей жизни; реальный душевой валовый внутренний продукт (ВВП) или, другими словами говоря, материальный достаток и уровень образованности населения. Вместе они показывают три основных качества социального развития стран, а именно – здоровье людей, в частности долголетие населения, материальный достаток, уровень образования.
По этому индексу Россия в 2006 году занимала 66-е место в мире! При этом по первым соcтавляющим она позиционировалась на местах, стоящих далеко за сотню. А уровень образования оценивался достаточно высоко – 15-е место.
Так вот образование осталось единственным столпом, на котором еще держится Российское государство. И этот столп пытаются порушить.
Кто поверит, что делается все это только по чиновничьей глупости?
Кстати, россиян кормят перспективой удвоения ВВП. Но этот показатель актуален только для олигархов, так как удвоение ВВП в стране с сырьевой экономикой и крупной частной собственностью ведёт к почти линейному увеличению сверхприбылей олигархов, оставляя крохи для страны и народа. Трудно сказать, кому понадобилось выставлять на вид чудовищную некомпетентность первого лица государства, ставя перед страной цели мнимой ценности.
Итак, с ценностью первого основного результата трёхлетней деятельности Минобрнауки – это с законом о поправках, вводящим в России двухуровневую систему высшего образования, – мы разобрались.
Вывод здесь только один – данный закон направлен на удар по национальной образовательной системе, на снижение массового уровня профессиональной подготовки, уничтожение накопленного, проверенного практикой бесценного учебно-методического богатства российской высшей школы. Какие цели преследуют законодатели – думайте сами.
Что же самое важное в образовании? Если рассматривать образование прежде всего как технологию передачи знаний, самым существенным в этой технологии являются эти самые знания, которые передаются системой образования учащимся, да и способы такой передачи – от их эффективности также многое зависит.
Можно ли на основе анализа содержания обучения обеспечить сотрудничество между системами образования с разными моделями обучения без структурной ломки одной из систем?
Более конкретно. Если бы мы, например, сохранили смешанную систему обучения, т.е. допускающую обе модели обучения, но с превалированием специалитета, то действительно ли это привело бы к нашей изоляции от Болонского процесса и всего мира?
Конечно же, нет.
А теперь немного о кредитно-модульной системе. Насколько целесообразно внедрение кредитно-модульной системы оценки трудоёмкости учебной работы никто ничего не делал, серьёзно не анализировал и никто ничего не доказывал. А опыт показывает, что такая система себя оправдывает там, где она, во-первых, традиционна, и, во-вторых, где развит образовательный менеджмент, а университеты при этом имеют большую самостоятельность в разработке новых учебных программ.
В условиях России пользы от внедрения чужеродной системы пока не видно, одни издержки. Единственным аргументом перевода на неё российского образования представляется благозвучие для чиновничьего уха самой терминологии. Звучит это как-то по научному – «кредитно-модульный подход» – можно выдать за что-то инновационное в образовании (и, естественно, вырвать денежный кусок на его реализацию). А если сюда добавить еще не менее загадочное «компетентностный подход», то полный успех чиновнику обеспечен. Таким благозвучием можно любому обывателю мозги отполоскать по высшему разряду. Люди даже и не подумают, что содержание обучения от этого никак не изменится, по крайней мере, в лучшую сторону.
Это означает, что наши вузы идут к бессодержательному образованию! Теперь перейдем к самому закону. В данном законе в сравнении с предыдущим нет деления федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС) на такие компоненты, как федеральный, региональный и вузовский. Вместо этого учёт региональных особенностей и особенностей вуза предлагается реализовывать за счёт вариативной части образовательной программы. Надо сказать, что это совсем не принципиальные изменения – в два сундучка или в один упаковать собственную часть вузовской программы, но на творческий подход к закону заявка чиновниками уже сделана.
В соответствии с новым законом ФГОС включает в себя:
– требования к результатам освоения основных образовательных программ (ООП), т.е. требования к общим, социальным, профессиональным компетенциям, приобретаемым выпускниками в результате обучения;
– требования к структуре ООП – требования к соотношению составных частей ООП, включая соотношение объёмов обязательных и вариативных компонент ООП;
– требования к условиям реализации ООП.
В одном из интервью заместитель министра образования и науки Исаак Калина говорил о том, что данный законопроект впервые фиксирует, что важнейшей составляющей (образовательного) стандарта является весь комплекс кадровых, культурно-бытовых и технологических условий. Т.е. получается, что главное в образовании – не содержание обучения, а всевозможные технические аспекты. Поэтому в принятом законом стандарте содержание обучения никак не регламентируется, оно напрочь отсутствует. В результате получили фантастический результат – бессодержательное образование!
Но кто принимал такую трактовку ФГОС, где она обсуждалась, и вообще где концепция образовательного стандарта?
Правда, идеологи этого подхода говорят, что со стандартом будет связано некоторое приложение с описанием типовой ООП, разработанное учебно-методическими объединениями (УМО) университетов. Эта типовая ООП и должна дополнить стандарт информацией, необходимой для построения рабочих учебных программ по конкретному направлению в каждом вузе.
Получается полная каша. Есть документы (бессодержательные), но имеющие статус государственного стандарта и утверждаемые на уровне правительства. Законом предусмотрено, что эти документы пересматриваются не реже (читай – не чаще), чем раз в десять лет. Эти государственные стандарты связаны с некоторыми приложениями, в какой-то мере раскрывающими содержание обучения, но обладающими совсем другим формальным статусом и за которые министерство никак не отвечает. Эти приложения разрабатываются общественными организациями – УМО, не имеющими формальных полномочий изменять законодательные документы, но которым как будто бы будет разрешено модифицировать эти самые приложения, определяющие смысл исходных стандартов. Кроме всего прочего, что такое ООП, в законе не определено, требования к ним также не определены. В общем, делай, как рука возьмёт. Типично российская чиновничья неразбериха.
Каким же получился в итоге образовательный стандарт, или ФГОС, разработанный в соответствии с новым законом? Как известно, Министерством принято уже три стандарта. Каждый стандарт примерно около пятидесяти страниц, написанных казённым, не понятным нормальному человеку языком. Большая часть документа занимает классификация и описание системы компетенций, которые должен приобрести выпускник в процессе обучения. Описание того самого, чему учат, как уже говорилось, нет.
Предыдущий, «содержательный», стандарт был не только информативным и полезным, как говорится, для широкого пользователя, он представлял собой рабочий инструмент для вузов, членов УМО, методистов образования. Он служил единственной основой при разработке совместных (дуальных) образовательных программ с зарубежными университетами, и был единственным мерилом при экспертизе степени готовности вузов к реализации конкретного направления подготовки (при лицензировании вузов).
Именно содержательное наполнение стандарта не раз помогало ставить заслон для тех, кто явно не мог качественно реализовать обязательную часть программы. Если говорить аллегориями, то эта часть по существу определяла цокольный этаж и основной объём храма знаний, а также религию и религиозные каноны, которые должны в нём исповедоваться. Если вуз способен был создать эту основу, то ему давалось разрешение на постройку храма, а купола, закомары и кокошники он мог проектировать на свой вкус.
Итак, основную часть стандарта занимает описание компетенций. Чиновники говорят, что наконец-то впервые в системе образования внедрён компетентностный подход, который является едва ли не важнейшим условием повышения качества российского образования.
Но неужели чиновникам невдомёк, что при современном темпе удвоения профессиональных знаний (считанные месяцы) компетенции – самая нестабильная вещь. Полезные для практики компетенции устаревают в то время, пока их рука описывает. А стандарт создается аж на десять лет! Какие же туда нужно заложить компетенции, чтобы стандарт оставался актуальным в течение целого десятилетия, а практически ценные компетенции меняются в дни и месяцы. Ясно, что это должны быть какие-то окаменелые компетенции. Т.е. они должны формулироваться до абсурда в обобщённом виде, совершенно бесполезном для практики.
Вот пример окаменелой компетенции, взятой из стандарта по одному из математических направлений:
«В результате изучения дисциплин базовой части цикла студент должен:
Знать и уметь применять на практике методы теории обыкновенных дифференциальных уравнений, дискретной математики, вероятности и математической статистики, уравнений математической физики, архитектуры современных компьютеров, технологии программирования, численные методы и алгоритмы решения типовых математических задач; основы архитектуры операционных систем, способы оптимизации передачи данных и обеспечение безопасности в сетях; основы архитектуры параллельных вычислительных систем.
Владеть методологией и навыками решения научных и практических задач».
Неужели, купив такого рода компетенции вместе с соответствующими им стандартами, Минобрнауки рассчитывает повысить качество российского высшего образования?
Короче, мы получили стандарты нового поколения – бессодержательные, с окаменелыми компетенциями, не понятные для людей, никчемные для специалистов образования. Кому же они нужны? Получается, что только чиновникам, и то только для отчёта перед правительством и президентом.
И образование, построенное на образовательных стандартах нового поколения, претендует на то, чтобы называться инновационным? Маразм, да и только.
Бессодержательно образовательные стандарты – счастье для чиновников. Надо сказать, что счастье для чиновников в этом случае многогранное. Во-первых, бессодержательному образованию можно приписать любой эпитет, и это будет истиной с точки зрения логики. Компетенции для чиновника почти как лозунги. Можно красиво, написать – будут звучать как песни. Проверить их может только учебная практика. Но на это может уйти много лет. Да и забудут эти компетенции сразу же после утверждения таких стандартов, так как эти компетенции окаменелые, для практики бесполезные. Вот и получается, что голоси во все горло об инновационном образовании, и никто тебя за это горло не схватит.
Аналогию здесь можно привести с математикой. Хитроумные математики придумали такую конструкцию, как пустое множество. Вроде бы оно и есть – с ним можно оперировать, например, объединить с другим множеством, и вроде бы его и нет, так как состоит оно из ничего. Без этой конструкции ни одна формальная теория не строится. Замечательным свойством пустого множества является то, что ему можно приписывать любые свойства, и это будет правильно с точки зрения формальной логики.
Видимо, и чиновники от образования захотели выхолостить содержание образования, доведя его до пустого множества знаний, с тем чтобы можно было обвешивать такое образование любыми самыми звучными эпитетами.
Во-вторых, важная функция министерства – это организация и финансирование проектной деятельности на основе конкурсов, грантов, лотов и пр.
Можно только представить себе, какое счастье привалило теперь министерским чиновникам, когда принимать решения о победителях конкурсов или лотов они могут только по оценке красивости лозунгов и суммарной стоимости работы. Ясно, что в этих условиях чиновник просто неуязвим. Много лет работаю в системе образования. Если мне кто-нибудь скажет, что бывают конкурсные работы без предварительной договоренности, то, извините, не поверю. Если хочешь победить в конкурсе – ищи каналы для договоренностей. Се ля ви.
В-третьих, в мире сложился совершенно другой подход к развитию и сопровождению образовательных стандартов. Основное внимание здесь, конечно же, уделяется разработке и стандартизации объёмов знаний по направлениям подготовки, разработке перспективных педагогических стратегий, стандартизации наборов учебных курсов, развитию инновационных образовательных технологий. Такая работа осуществляется специализированными консорциумами, объединяющими усилия университетов, науки, бизнеса, международных организаций стандартизации. В этой работе широко применяется и компетентностная модель проектирования целей обучения, но эти компетенции непосредственно связаны или обслуживают контекст образовательного содержания, поэтому они семантически значимы.
Доминирующим принципом поддержки современных образовательных стандартов является их непрерывное сопровождение (обновление не через десять лет стандартов с окаменелыми компетенциями(!), а непрерывное). Университеты ежегодно могут обновлять собственные рабочие учебные программы, используя самые последние версии стандартов.
Россия практически изолирована от всех этих процессов. Т.е. с одной стороны, госчиновники и законодатели обосновывают разгром отечественного образования необходимостью жертвоприношения во имя международной интеграции в образовательной сфере, а с другой – на практике заводят страну в тупик, в полную изоляцию.
Где тут логика?
Никакой логикой свою некомпетентность и бездеятельность не объяснить, и вот, палочка-выручалочка – бессодержательное образование с кредитно-модульной системой и комтетентностным подходом.
Почему же так происходит?
Для того, чтобы обеспечить России достойное место в современном мире, необходимы мудрость, компетентность и ответственность на уровне принятия решений. К сожалению, о таком и мечтать в наших условиях не представляется возможным.
Поэтому чисто технические вещи, малозначимые для сути дела, запениваются (в основном средствами информационной манипуляции) и выдаются как инновационные решения, разработанные огромными усилиями, за огромные деньги и ведущие нас к качественному общедоступному профессиональному образованию.
Из всего сказанного вытекает главный вывод. Принятый новый закон о государственном образовательном стандарте является выдающимся достижением чиновничьей мысли. Этим законом машина «исполнительной» власти и их думские единомышленники воздвигли себе на века нерукотворный памятник в виде своего наследия – безмозглого и беспутного российского образования.
Скованное чиновничьей скорлупой, повязанное по рукам и ногам окаменелыми компетентностями-лозунгами, российское образование идет ко дну.
Почему плохо работает система образования? Во-первых, систему образования часто упрекают в том, что она структурно и количественно не соответствует требованиям экономики. А разве может быть по-другому? В советские времена система образования работала на основании государственного образовательного заказа, формируемого Госпланом СССР. Под требования госзаказа система образования и настраивала свои ресурсы, структуру и параметры. Сейчас же не только забыты технологии государственного планирования экономики (наполовину теневой), но забыта и такая наука, как социальная педагогика, формировавшая научный подход к разработке государственного образовательного заказа.
Вместо научного подхода к планированию образования теперь предлагается одно – максимально учитывать интересы бизнеса. В бизнесе работают люди активные, в высоких кругах отмеченные, финансовые возможности у них имеются, уступчивость чиновников от образования при взаимосвязи с бизнесом также вещь известная. Поэтому тенденция загнать образование под «профессиональные компетенции» экономики, далеко не отвечающей (к великому сожалению) требованиям инновационной экономики, вещь реальная и опасная для образования, науки и будущего страны.
Отдать инициативу в сфере образования под контроль бизнеса (по сути одной из самых отсталых экономик в мире) – значит похоронить систему национального образования, заменив ее тренингом, натаскиванием на решении текущих сегодняшних задач бизнеса. А что будет завтра? Можно подумать, что в образовательном социальном заказе, кроме сиюминутных интересов бизнеса, нет интересов ни у государства (бюджетной сферы), ни у армии и оборонных отраслей, ни у науки, ни у самих граждан, заинтересованных в получении полноценного образования, которое обеспечило бы им фундамент для достойной и активной профессиональной жизни.
Во-вторых, чтобы эффект от обучения был положительным, необходимы (по минимуму) три вещи:
– мотивация у студента;
– профессионализм и мотивация к творческому труду у преподавателя;
– качественные учебники и учебно-методические материалы.
С мотивацией у студента дела плохи, потому что почти все студенты работают на полную ставку в компаниях, а учатся «по остаточному принципу» (подучиваются). Объясняют студенты это обстоятельство тем, что на стипендию не прожить и неделю. А подрабатывать и учиться (а не подучиваться) не получается, потому что и работу такую трудно найти, да и деньги уж если зарабатывать, то зарабатывать.
С профессиональностью и мотивацией преподавателей тоже всё плохо. На издевательскую зарплату не прожить, поэтому почти каждый преподаватель основные деньги зарабатывает на стороне (или репетиторством, или работой в компаниях, или множественным совместительством). Естественно, что такой преподаватель преподает также «по остаточному принципу» – пришёл, прочитал, провёл, через неделю всё повторяется опять.
Состояние с учебниками, особенно с электронными и электронными образовательными ресурсами, – оценивается как драматическое. Но это отдельная тема.
Такой вопрос, как значительное недофинансирование образования, поднимать не будем. Всем известно, что российский профессор получает в 20 раз меньше, чем европейский. Так что вектор преподавательской мобильности предопределен. Любое инвестирование в образование всегда благо. Поэтому финансирование отдельных вузов в рамках реализации национального проекта было, несомненно, позитивом, оно позволило этим университетам укрепить свои учебно-технологические базы. Но эти разовые инъекции, непрозрачные и запутанные схемы реализации, не по задачам низкий объем финансирования не оказали заметного воздействия на систему образования.
Еще об одном отрицательном обстоятельстве для развития системы образования. Она в силу своей унаследованности и инерционности может развиваться только на основе глубоко продуманной стратегии, тесно увязанной со стратегией развития страны и ведущих отраслей экономики.
Что же мы имеет в действительности? Никакой концепции, никакой стратегии развития у государства нет. Отрасли каждая сама по себе пытаются какую-то ближайшую перспективу для себя выстроить, но до увязки в единую систему бесконечно далеко. Госаппарат явно не тянет.
Вместо целенаправленного движения вперёд образованию суждено находиться в состоянии перманентного реформирования в течение многих лет. А это и состояние неопределённости, так как нет ни обоснованных концепций, ни стратегии развития. Да и никаких серьёзных исследований и экспериментов для разработки и обоснования целей и методов реформирования не ведётся.
Причём в попытках навязать реформы образованию чиновники пытаются всячески обойтись без самого образования. Огромный интеллектуальный потенциал системы образования только наблюдает, что делают с этой системой, а с его мнением никто не считается. Даже обладающий большим авторитетом Совет ректоров в основном решал оборонительные задачи, защищаясь от яростных атак ретивых реформаторов, ему просто было не до созидательной работы.
В этих условиях проявлять инициативу и браться за решение сколь угодно серьёзных задач, требующих многолетнего труда, просто безумие. В результате инициативных масштабных людей в образовании осталось раз, два и обчёлся.
В итоге получается, что эффективность работы системы образования мало кого удовлетворяет. Хотя на фоне эффективности других государственных структур она ещё вполне работоспособна.
Об эффективности работы Минобрнауки, об уровне принятия им решений стоит упомянуть следующим примером. О важности подготовки профессиональных кадров для отрасли информационных технологий (ИТ) нет смысла и говорить. Как будто бы весь мир занят этой проблемой. Создана мощнейшая международная организационная инфраструктура для решения этой задачи, объединяющая множество консорциумов. В последние годы здесь получен ряд решений, имеющих фундаментальный характер.
В этом контексте всё большее значение стали придавать развитию такого направления, как Computational Science. В США, например, со слов президента Буша, заявившего об этом в своём выступлении перед Сенатом, оно рассматривается в качестве стратегического – лидерство в нем обеспечит США лидерство в области высоких технологий и прикладной науке. Это направление охватывает важнейшие наукоёмкие приложения области ИТ, такие как, например, биоинформатику, математическое моделирование сложных систем и процессов, грид-технологии и пр.
С содержательной точки зрения, это направление оказалось эквивалентом направления «Прикладная математика и информатика». Оно было создано академиком А.Н.Тихоновым – основателем факультета ВМК МГУ им. М.В. Ломоносова и его учениками более 35 лет назад. Реализуется это направление в основном в классических университетах на факультетах вычислительной или прикладной математики (примерно на 50 факультетах).
Таким образом, в настоящее время в полной мере стало ясно, что создание специальности «Прикладная математика и информатика» являлось выдающимся достижением и школы академика Тихонова, и отечественного образования.
Однако в прошедшем году Минобрнауки делало три попытки создания нового Перечня образовательных направлений и в финальном проекте этого Перечня «Прикладной математики и информатики» не оказалось – оно было вычеркнуто. Чиновники решили, что оно лишнее. Напомню, что это направление в советские времена было основным поставщиком кадров для решения самых сложных научно-технических задач оборонной промышленности и отраслевой науки. Вот тут и задумаешься, по невежеству это было сделано или с умыслом – уж больно точный выстрел.
Несколько месяцев преподавательский состав пятидесяти факультетов страны лихорадило – останутся факультеты с работой или нет?
Восстановить «Прикладную математику и информатику» в Перечне удалось только после личного выхода к министру с этим вопросом ректора МГУ им. Ломоносова. Т.е. один академик создал шедевр, другой через много лет его спас от гибели из-за чиновничьего невежества (ли?). Но осталось оно в Перечне как направление, т.е. в рамках модели «бакалавр–магистр».
Безусловно, что «Прикладная математика и информатика» хороша именно как специальность (пятилетнее образование). На факультете "Прикладной математики и информатики" в МГУ полтора десятка кафедр. Факультет уникальный по своему кадровому составу. Почти все заведующие кафедрами академики и члены-корреспонденты РАН. Всего на факультете работает дюжина академиков. Практически все они не только реально работающие крупные учёные, но руководители академических институтов. Хоть эти институты и не той былой мощи советских времен, но вполне работоспособны. Естественно, что в окружении академика всегда найдётся десяток толковых докторов, которые помогают шефу в учебном процессе, читая спецкурсы и осуществляя руководство научными семинарами. Поэтому списки из десяти-пятнадцати спецкурсов и научных спецсеминаров, вывешенные на досках объявлений у кафедр, одно загляденье – высший класс. Любой зарубежный университет обзавидуется.
Сейчас факультет выпускает 340 специалистов в год. Все эти спецкурсы и спецсеминары работают. При переходе на бакалавриат это всё будет в основном не востребовано.
Бакалавриат – принципиально отличное от подготовки специалистов образование, практико-ориентированное, с развитием многих умений для практической работы, гарантирующих конкурентоспособность на рынке труда. Для научной работы времени у бакалавров не остается.
Конечно, часть спецкурсов переработаются и войдут в какие-то магистерские программы, но магистров будет в несколько раз меньше. Например, спецкурс или спецсеминар с пятью-семью слушателями это нормально, а с одним?
Кому и зачем это нужно ломать?
Еще один отложенный удар по российскому образованию законодатели успели подвести перед их переизбранием.
Это закон об автономных учреждениях (АУ).
Всем известно, что образование существенно недофинансируется. Например, стоимость обучения бюджетного студента составляет реально не менее трёх тысяч долларов в год, государство за бюджетного студента платит около одной тысячи долларов в год (где-то $800). Кроме того, уже многие годы не выделяется никакого финансирования университетам по научным статьям. Чтобы выжить, университеты должны были научиться зарабатывать деньги. Эти деньги и идут, во-первых, на доинвестирование обучения бюджетных студентов, а также на развитие учебно-научной и технологической базы, поддержку научных ставок, оплату налогов на землю и пр.
Например, факультет "Прикладная математика и информатика" в МГУ на обучении иностранных и небюджетных студентов, а также на дополнительных образовательных услугах заработал больше, чем получил из госбюджета (внебюджетные средства составили почти 120 млн руб.). Именно только за счёт дополнительного образования удаётся сохранить на факультете талантливый, работоспособный коллектив, который находится на научных ставках.
Законодатели постарались вовсю, чтобы с 2009 г. государственные образовательные университеты остались без дополнительного финансирования. Закон об автономных учреждениях запрещает государственным университетам иметь другие источники финансирования, кроме госбюджета.
Что будет дальше, никто не знает.
Значит ли это, что теперь нельзя зарабатывать дополнительные деньги, хотя бы для того, чтобы дофинансировать учебу бюджетных студентов? Или всё-таки разрешат зарабатывать дополнительные деньги, но при этом отдавать их в госбюджет и потом надеяться на то, что что-нибудь да вернётся? Если что-то и вернется, то из какого расчета будет оплачиваться преподавательская работа: по государственным расценкам (доценту – 50 рублей за час) или по коммерческим. Сейчас, например, удаётся платить 500 рублей за час, и люди работают. За 50 рублей никто работать не будет.
Далее. Не раз громогласно заявлялось, что полное бюджетное финансирование получат только единицы университетов (элитные). А остальные будут получать частичную бюджетную поддержку или не получать ничего. Значит, если университеты хотят выжить, то им необходимо использовать другие источники финансирования. Поэтому у них остается единственный выход – менять статус государственного образовательного учреждения на автономное учреждение. Но в этом случае университеты автоматически теряют законодательную защиту от приватизации со всеми вытекающими последствиями.
Таким образом, закон об АУ – это просто хорошо рассчитанная бомба замедленного действия, направленная на избавление от государственных университетов.
И ещё раз подумаешь: разве можно браться за серьёзные дела, не зная, что тебе и твоему коллективу завтра приготовит госчиновник?
И немного о том, какая концепция образовательного стандарта требуется. Практика показывает, что в вузах требуется совершенно другая точка зрения на образовательный стандарт. Эта точка зрения состоит в том, что государственный образовательный стандарт – это важнейший после конституции всенародный документ, который должен чётко и понятно описывать содержание и цели образовательной деятельности по конкретным траекториям профессиональной подготовки. Этот документ должен быть понятен каждому школьнику, родителю, работодателю, преподавателю. Главным элементом в таком документе должно быть краткое и понятное описание содержания подготовки. Система компетенций, конечно же, должна иметь место, но компетенции должны быть привязаны к этому содержанию (исходить из него или создавать необходимый контекст). Тогда компетенции получатся не формальными и окаменелыми, а наполненными семантикой.
В двух словах, в упрощенном виде, как это делается. В качестве основных изюминок стандарта объявляются так называемая архитектура объёма знаний и/или модель объёма знаний. Можно обойтись и чем-то одним.
Вот пример. Положим, ваш ребёнок решил стать спецом по информационным системам. Открываете вы стандарт, соответствующий данному профилю подготовки, на той страничке, где описана архитектура объёма профессиональных знаний. Видите там изображение пятиглавого змея с кратким описанием того, что каждая голова означает, что в ней должно булькать.
Каждая голова соответствует специфической области знаний, критически важной, например, для бакалавра данного профиля. Пусть одна голова должна хорошо владеть базовыми информационными технологиями, другая – экономикой и экономической информатикой, третья – владеть аналитическим аппаратом, четвёртая – разбираться в области электронного бизнеса, а последняя – в управлении проектами.
Посмотрев на эту архитектуру, вам уже многое станет ясно. Если ваш сын не возражает стать таким пятиглавым змеем, то есть смысл ознакомиться с моделью объёма знаний. В ней эти исходные области знаний конкретизированы в виде списка (примерно из полтора десятка) принципиально важных предметных областей, изучение которых и позволит сформировать базовые знания, воплощающие пятиглавого змея.
В модели предметные области, как правило, структурируются на разделы, называемые часто модулями знаний. Такая модель знаний, структурированная на модули, занимает одну или две страницы. Они и есть ключ к пониманию сути обучения.
В международных рекомендациях объёмы знаний описываются на трёх уровнях – предметные области, модули знаний, топики (темы). Описание последних приводится в приложении. Во всей этой структуре помечаются модули знаний и темы, являющиеся обязательными для любой программы подготовки по данному профилю. Выделение обязательной части (ядра или минимально необходимого объёма знаний) в образовательном стандарте – вещь необходимая. Она используется методистами как для построения совместимых по базовым знаниям учебных программ, так и для других видов деятельности (проверка качества обучения, лицензирование, грифование учебников и пр.).
Интересно, что чиновники, панически боясь иметь дело с содержанием образования, не понимают простой вещи, доказанной практикой: что архитектура/модель и ядро объёма знаний – достаточно устойчивая субстанция, которая незначительно трансформируется во времени и может служить в течение нескольких лет. Т.е. инвариантой стандарта являются не компетенции, а ядерные знания.
Если мы вводим в образовательный стандарт механизм типовой основной образовательной программы, то мы автоматически сводим образовательный процесс к реализации некоторой фиксированной стратегии, тем самым убивая возможность творческого подхода университетов к профессиональной подготовке.
Какая же система образования нужна России? Россия тяжело больна. Но есть ещё шансы вытащить страну из болота. В настоящее время единственной работоспособной системой в стране является система образования (поэтому всё и делается для того, чтобы она деградировала). И образованию суждено стать основным рычагом в операции по спасению Отечества.
В этом случае вся страна должна превратиться в один большой университет. Стремление к построению ускоренными темпами высокоинтеллектуального, высокотехнологичного общества, основанного на знаниях и традиционных духовных ценностях, должно стать национальной идеей.
Культ науки и образования, профессионального обучения должен быть поднят на уровень государственной политики. Программы развития человеческого потенциала и адаптации к обществу знаний должны охватить всё население страны.
В России должно быть не менее 1000 добротных государственных университетов, работающих как одна система на принципах тесного сотрудничества, взаимопомощи, объединения своих ресурсов для решения одной общей задачи – построение новой общественной формации, способной ответить на вызов времени и развивать национальное и духовное богатство, оставленные нам в наследство предками. Они должны обладать большой самостоятельностью, быть защищёнными законодательно от посягательств со стороны чиновников и рынка, должны играть на местах регионообразующую роль, быть центрами развития науки, культуры.
Современные информационные технологии обеспечивают все возможности для создания единой образовательной среды, на основе которой университеты могли бы интегрироваться в национальный образовательный ресурс огромного потенциала, способный выдержать любую конкуренцию и защитить свои национальные интересы.
Нет сомнений в том, что Россия заслужила перед всем миром право продолжать развивать свой, оправдавший себя подход к образованию, подводя под него современную информационную инфраструктуру, осваивая технологии электронного обучения, развивая сотрудничество с зарубежными системами образования, активно участвуя в международных образовательных процессах, в международной деятельности по стандартизации образовательной сферы.
Но это всё будет возможно, если при новом руководстве государства будет изменено отношение к системе образования, к её роли в жизни страны, к профессорам и преподавателям.
К сожалению, в России образование и наука находятся в большой зависимости от царской воли, политической конъюнктуры, чиновничьего произвола.
Поэтому так важно, чтобы в России наука и образование считались самым ценным всенародным достоянием, которое должно быть защищено конституционно от произвола всякого рода временщиков. Например, любые модернизации и преобразования в этих сферах должны быть допустимы только после получения положительных результатов полномасштабных исследований и экспериментов, подтверждающих целесообразность планируемых изменений, а также при условии высокой степени консенсуса в соответствующей профессиональной среде.
И в заключение отметим, что 1 сентября 2008 года в российские школы пришло 13,3 млн. ребят, из них 1,24 млн. – первоклассники. По данным Минобразования, это на 400 тыс. меньше, чем в 2007 году (в 1995/96 учебном году в школах обучалось 22 млн. детей). Согласно справке Роспотребнадзора по разным причинам в России на 2008/09 учебный год были закрыты 1788 школ. Из них 1198 малокомплектных школ, которые стали филиалами более крупных школ либо закрыты из-за отсутствия детей. Для 13,3 млн. учащихся в 2008/09 учебном году осталось 56727 школ.
В канун 2008/09 учебного года в редакции газеты "Правда" прошёл "круглый стол" на тему "Образование для всех: от младенчества до студенчества". На нём собрались люди, которые живут проблемами образования, болеют за его судьбу, страдают от тех ударов, которые наносят по отечественной школе политическими кувалдами нынешние правители России. Вот некоторые выдержки из высказываний на "круглом столе".
И.И. Мельников, – первый заместитель Председателя ЦК КПРФ: – "Прежде всего давайте выделим главные черты российской образовательной политики. Для этого необходимо охарактеризовать тот фон, на котором осуществляется эта политика. А таким фоном являются определяющие тенденции развития образования в планетарном масштабе. Они характеризуются заметным наращиванием внимания к образованию, которое выступает ныне одним из главных источников достижений в сфере экономики.
Если же обратить взор на нашу страну, то можно удовлетвориться тем, что образование оказалось той сферой, которая разрушена меньше по сравнению с другими социальными сферами. Но не потому, что её не пытался развалить правящий режим, а потому, что этому противилось общество, о чём участники этого "круглого стола" знают по своему личному опыту.
И всё-таки доступность и качество отечественного образования продолжают заметно снижаться. Либеральный курс власти направлен на то, чтобы подчинить образование сиюминутным рыночным потребностям, превратить его в элитарную услугу. Ограничиваются конституционные права граждан, растёт их неравенство в этой области…
Что касается национального проекта "Образование", то он сейчас свёртывается. Правительство и Кремль сокращают его финансирование. В 2008 году на проект "Образование" выделено 43 млрд. рублей, в 2009 году – вдвое меньше, а в 2010 году – вообще ничего…
В планах Министерства образования и науки заложено сокращение российской высшей школы, близкое к её разрушению. Министр А. Фурсенко считает, что необходимо оставить только 200 вузов, преобразовав остальные в учреждения среднего и начального профессионального образования.
Огромное социальное напряжение в образовательном сообществе вызвал ряд принятых властью законов. Первое место среди них занимает пресловутый 122-й закон, который в народе получил название "закон о монетизации льгот". Он не только ударил по ветеранам и инвалидам, но и разрушил образовательное законодательство РФ. Им отменены налоговые льготы вузам и запрет на сокращение бюджетных мест для студентов, тяжёлый удар нанёс по средней школе, отменены имевшиеся прежде социальные гарантии оплаты труда и т.д.
Не менее вредноносным стал и закон "Об автономных учреждениях". Он предусматривает в перспективе не только дальнейшую коммерциализацию, но и приватизацию учреждений образования. Ещё одну беду несёт закон о двухуровневой системе высшего образования с низкокачественным первым уровнем и дорогостоящим вторым – для избранных.
Наконец, нельзя не назвать в этом ряду закон о Едином государственном экзамене. Нынешние итоги ЕГЭ однозначно поставили в повестку дня вопрос о пересмотре этого закона.
Таковы некоторые черты, которые позволяют указать контуры важнейших проблем сегодняшнего российского образовании".
О.А. Осадчук, – учительница московской средней школы: – "Единый государственный экзамен навязан средней школе. Педагогическая общественность видит его ущербность не в контроле государства за качеством знаний, а в том, что ЕГЭ коренным образом меняет ориентиры отечественного образования. Следуя традициям передовых педагогов России, советская школа стремилась сформировать творческую личность, человека думающего, заинтересованно относящегося не только к его ближайшему окружению, но и к общезначимым общественным процессам. ЕГЭ выдёргивает этот стержень из системы отечественного образования…
Целенаправленно навязанная либералами-рыночниками деформация личности является производной деформации общества. Урод-капитализм заинтересован в уроде-личности".
Ш.В. Вердиханов, – депутат Московской областной думы (35 лет стажа педагогической работы): – "Главная задача существующей общественно-политической системы – поиск выгоды во всех сферах социально-экономической деятельности. Этот подход навязан и образованию. Всё остальное, о чём мы говорим, – это следствие. А бороться надо с причинами. Следовательно, надо выяснить, в какой личности нуждается власть и государство, которое оно возглавляет. Между интересами общества и власти в этой сфере – глубочайшие противоречия. Общество заинтересовано в формировании человека-гражданина, а нынешней власти нужен, прежде всего, винтик-потребитель для рыночной системы.
Советская система ориентировалась на формирование творческой, всесторонне развитой личности, а навязываемая Болонская система образования готовит ремесленника. Конечно, у буржуазного общества тоже есть потребность в специалистах, которые должны думать масштабно, но режим надеется, что таких будет готовить несколько элитных вузов.
Современное образование власть пытается отделить от воспитания. Им-де должна заниматься семья. А кто будет воспитывать семью? Сегодня крайне необходим закон о воспитании. Речь идёт не о каком-то одном, пусть и важном виде воспитания, например, патриотическом. Я имею в виду воспитание интегральное, воспитание в широком смысле слова.
Необходимо преодолеть подмену тяги к знаниям тягой к диплому. Сегодня эту подмену широко культивируют коммерческие вузы. Фактически они занимаются продажей дипломов, только продажей не одномоментной, как в переходе метро, а растянутой во времени. Кстати, практически все коммерческие вузы имеют гуманитарную специализацию: не нужны лаборатории, приборы, препараты и т.д. Класс, компьютер, какой-нибудь преподаватель – вот и все условия для получения немалой прибыли. Но если так, то можно уверенно утверждать, что система лицензирования этих вузов чрезвычайно коррумпирована".
Н.Н. Еремейцева, – депутат Московской областной думы: – "Россия в пору реставрации капитализма превращается во всё более зримый клубок социальных проблем. После разрушения СССР в Россию хлынул поток мигрантов из вчерашних союзных республик. То была первая миграционная волна. Сейчас мы стали очевидцами второй волны. У неё есть благообразное название – трудовая миграция. Но хотя она называется трудовой, её влияние на систему образования очень существенно и противоречиво".
С.В. Фёдоров, – депутат Московской областной думы: – "Наша сегодняшняя школа выдерживает удары, которые наносят по ней её разрушители, только благодаря тому, что в ней ещё остаются советские учителя. Но таких, к сожалению, становится всё меньше и меньше.
Из постсоветских выпускников вузов в школу, как уже отмечалось, часто люди приходят лишь на два-три года. Думается, лучше бы они совсем не приходили: только портят детей.
Чтобы образование в такой стране, как Россия, было качественным, оно должно быть от начала до конца государственным, общедоступным, бесплатным для тех, кто его получает. И за результат обучения тоже должно отвечать государство".
Разговор на "круглом столе" всей своей логикой "котился" в сторону высшей школы, которую в последнее время режим принялся реформировать "через колено". Попытки перелицевать её на закордонный манер предпринимались уже в конце 1991 года. Они носили откровенно идеологический характер. По инициативе тогдашнего государственного секретаря правительства РФ г. Г. Бурбулиса была предпринята попытка выкорчевать обществоведческие дисциплины, так как бывший доцент научного коммунизма видел в них рассадник научного знания, а марксизма-ленинизма он боялся, как чёрт ладана.
Однако политическое противостояние в обществе в ту пору было слишком крутым, поэтому ликвидации обществоведения не случилось, ограничились его ощипыванием.
Затем пришла с Запада новая мода. В заморских учебных планах 25% аудиторного времени отводится общественно-гуманитарным дисциплинам, независимо от профиля подготовки кадров. Поэтому будущих инженеров стали потчевать психологией, педагогикой, социологией, религиоведением и т.д., и т.п. Сейчас, вспомнив Г. Бурбулиса, планируют все излишества с корнем вырвать, а от "классических" философии и отечественной истории оставить одни вершки.
Впрочем, дадим некоторые выдержки из высказываний о нынешних прожектах разрушительных реформ высшей школы.
А.И. Евсеев, – доцент Московского энергетического института: – "Преподаватели работают (вынуждены работать) в двух-трёх местах, чтобы можно было содержать семью. Ясно, как это сказывается на качестве и преподавания, и научно-исследовательской работы".
В.С. Шевелуха, – академик РАСХ: – "Нынешнее состояние страны я определяю так: ситуация на грани катастрофы. На ходу выработанный десятилетиями и веками отечественный процесс образования заменяется другим – иностранным. Сегодня дело дошло уже до замены учебных стандартов. А новые стандарты не ориентируются на подготовку специалиста-профессионала…
Одновременно в высшей школе разрушается система идейно-нравственного воспитания. Достоинством советской школы была мощная естественно-научная подготовка. А это означает, что глубокое знание физики и химии неизбежно становилось надёжной базой материалистического мировоззрения учащейся молодёжи…
Власть пренебрегает мнением учёных о негативных последствиях внедрения Болонской системы образования. Она создала рычаги давления на ректоров вузов и директоров школ. Самостоятельно они не отступятся от Болонской модели. Только массовый протест может принудить их остановить разрушение российского образования".
С.В. Никитин, – депутат Московской городской думы: – "Мы здесь критикуем за состояние образования министра. Но А. Фурсенко проводит курс, который определяют президент и премьер-министр, они и несут всю ответственность за реализацию права граждан на образование. С них и надо спрашивать по всей строгости.
Вообще надо рассматривать образование и все его звенья как элементы общественно-политической системы. Говорят, ЕГЭ сократил коррупцию в вузах. Допускаю. Но он увеличил её в других звеньях системы, которая от перехода к ЕГЭ свой характер ничуть не изменила. А вот тому, что единый экзамен даёт точную оценку знаний, верить нет оснований. Потому вузы и ищут в законодательстве лазейки, чтобы сохранить вступительные экзамены, чтобы получить более-менее подготовленный контингент студентов".
В.В. Трушков, – доктор философских наук, профессор: – "Все реформы образования неизменно сопровождаются дезинформацией, лукавством и лицемерием. Так, официальный мотив введения ЕГЭ – забота о том, чтобы молодёжь имела равный доступ в престижные вузы независимо от места окончания средней школы. Но преградой для поступления в столичные вузы стали дороговизна железнодорожных и авиационных билетов, самая высокая в мире стоимость жизни в Москве, низкий жизненный уровень в провинции и другие подобные "дары" капитализма.
Проблему введения бакалавриата и магистратуры сводят к мифической заботе о качестве знаний, а фактически разрушают не только высшее образование, но и науку, и реальный сектор экономики – от промышленности до АПК. Прежде всего бакалавр с его объёмом знаний подготовлен только к деятельности менеджера по продаже. Ни в каком конкретном деле он ещё не специалист. Выпускник советского техникума был куда более подготовлен для реальной работы, чем бакалавр.
Не меньше проблем с магистратурой. Она впитает в себя примерно 25% выпускников бакалавриата. Но поскольку магистратура планируется платной, то в неё попадут не самые сильные студенты.
Все эти горе-преобразования, конечно же, порождены реставрацией капитализма. Но этого факта не достаточно для объяснения вытворяемого властью. Так могут поступать только временщики, потому что даже приверженцы развития капитализма (посмотрите на Запад) заинтересованы в квалифицированных специалистах, пригодных для обеспечения прогресса как в экономике, так и в науке. Такие реформы могут проводить не просто космополиты, не просто антигосударственники, но закоренелые супостаты России".
О.Н. Смолин, – доктор философских наук, профессор, заместитель председателя Комитета по образованию и науки: – "Ещё недавно, в 1995 году, естественно-научное образование в российской школе было поставлено заметно лучше, чем в большинстве стран Евросоюза. Это не советская пропаганда, а вывод Всемирного банка. Однако недавнее исследование наших социологов уже не подтверждает былого заключения Всемирного банка…
Документ "Развитие образовательной политики в Российской Федерации", принятый в декабре 2004 года, предусматривает большую часть вузов передать на финансирование из региональных бюджетов. Но в принятом в 2005 году 122-м законе категорически запрещается финансирование вузов из бюджетов субъектов РФ. Более того, предлагается закрыть вузы, имеющие региональное финансирование…
Не все ещё поняли, чем нам угрожает Единый государственный экзамен. Напомню, ныне ЕГЭ дал 25% неудовлетворительных оценок по литературе у детей, которые сами выбрали для ЕГЭ этот предмет. 23% выпускников провалили математику. От 6 до 15% сдававших провалили другие предметы, которые сами выбирали. Всё бы ничего, но закон предусматривает, что со следующего года те, кто не сдал ЕГЭ по двум предметам (нынче таких около 40%), никогда уже не смогут продолжить образование после средней школы. Кто-нибудь об этом задумывался? Если бы большинство эту опасность поняло, то сейчас шёл бы не сбор подписей по Интернету против ЕГЭ, а проходили бы массовые акции протеста. По-другому, увы, власть протест не слушает и не понимает. Но я хотел бы обратить внимание, что налицо сегрегация в связи с ЕГЭ…
О сельской школе. За последние два года ликвидированы почти две тысячи сельских школ. Таким образом мы обделяем деревенского ребёнка, лишая возможности получить образование. Школьные автобусы и Интернет эту проблему не решат.
Подушное финансирование создаёт преимущества для образовательных учреждений города и ставит в ущербное положение сельские школы. Более того, оно способствует закрытию школ в деревнях и малых городах. А закрытие деревенской школы обычно имеет неизбежным следствием умирание деревни.
Явная сегрегация навязывается в связи с принудительной бакалавризацией всей страны. По предлагаемой схеме доступ в магистратуру для большинства студентов будет перекрыт. Зачем же мы понижаем уровень образования населения в нашем обществе?"
После окончания дискуссии на "круглом столе" была принята следующая резолюция (опубликована в газете "Правда", №93 (29291), 29 августа- 1 сентября 2008 года).
РЕЗОЛЮЦИЯ
ОБРАТИТЬСЯ со следующими предложениями:
К президенту Российской Федерации:
1. Инициировать отмену Федерального закона №122 от 22.08.2005 о "монетизации" льгот, который разрушил образовательное законодательство и поставил под угрозу права обучающихся и педагогов: отменил федеральные гарантии оплаты труда и иные социальные гарантии и льготы для работников образования и обучающихся.
2. Наложить мораторий на любые решения и действия правительства РФ, федеральных министерств и ведомств, способные привести к ограничению конституционного права граждан на образование или к росту неравенства возможностей в этой области.
3. Восстановить федеральные гарантии оплаты труда и иные социальные гарантии и льготы для работников образования, отменённых или "усечённых" ФЗ №122.
4. Приравнять учителей по оплате труда и пенсионному обеспечению к государственным служащим.
5. Создать:
– федеральные образовательные каналы на радио и телевидении;
– комиссию по преодолению кризиса образовательной политики и по разработке перспективной программы развития системы общего и профессионального образования с участием представителей политических партий, профильных парламентских комитетов, Российского союза ректоров, Российской академии наук, Российской академии образования, профсоюза работников народного образования и науки и других организаций, представляющих образовательное сообщество.
К правительству Российской Федерации:
1. Отказаться от принятия концептуальных документов и отменить уже существующие; инициировать отмену федеральных законов, предусматривающих:
– приватизацию образовательных учреждений в любой форме;
– изменение организационно-правовых форм государственных учреждений на автономные учреждения (АУ);
– отмену или сокращение налоговых льгот для образовательных учреждений, издательств, выпускающих литературу, связанную с образованием, наукой и культурой;
– включение в Болонский процесс с введением двухуровневого высшего образования с низкокачественным первым уровнем и дорогостоящим вторым – для избранной элиты;
– ликвидацию системы пятилетнего срока подготовки специалистов с высшим образованием и четырёхлетней подготовки специалистов со среднетехническим образованием;
– введение Единого государственного экзамена (ЕГЭ) в качестве единственной формы выпускных экзаменов в школе и вступительных в вузах;
– разделение вузов на категории, если оно приведёт к уменьшению финансирования региональных вузов и ограничению их прав на подготовку специалистов и (или) магистров.
2. Разработать концептуальные документы и законопроекты, предусматривающие:
– поэтапное повышение расходов на образование до 10% от валового внутреннего продукта (в СССР в 1970 г. было 7%, в настоящее время в России – около 3%);
– сохранение и строгое соблюдение запрета на приватизацию учреждений образования;
– установление финансовой самостоятельности бюджетных образовательных учреждений, в том числе в целях стимулирования труда работников;
– доведение детского пособия до величины прожиточного минимума;
– обеспечение оплаты труда и социальных гарантий педагогов не ниже уровня госслужащих (путём принятия закона о статусе педагогического работника);
– повышение академической стипендии до величины половины прожиточного минимума, социальной стипендии – до прожиточного минимума.
3. Отказаться от политики искусственно созданного профицита федерального бюджета. Использовать средства стабилизационного фонда на цели обеспечения качественного и доступного образования.
4. Воссоздать систему общедоступного и бесплатного дошкольного образования.
5. Сохранить действующие и восстановить в полном объёме утраченные налоговые льготы для образовательных учреждений и инвесторов образования.
6. Создать дополнительные гарантии реализации права на образование для детей, оставшихся без попечения родителей, инвалидов, граждан с низкими доходами, в том числе путём квотирования учебных мест, специальных стипендий и системы социальных образовательных кредитов.
7. Подготовить и рассмотреть стратегию развития системы начального профессионального и среднего профессионального образования в рамках государственной программы "Образование как основа инновационной экономики (2009-2012 гг.)".
8. Утвердить:
– концепцию развития российской сельской школы как фактора социально-экономического и социокультурного развития села;
– федеральную программу "Здоровое образование".
9. В федеральном бюджете на 2009 год предусмотреть средства для увеличения заработной платы работников бюджетной сферы в регионах не менее чем на 30%.
Замечание. Работа подготовлена на анализе материалов следующих источников литературы:
1. Болонский процесс: проблемы и перспективы. Сборник статей. // Под редакцией М.М. Лебедевой. – М: "Оргсервис-2000", 2006. – 208 с.
2. Сергей Комков "Приехали… " / "Правда", №116, 19-22 октября 2007 года.
3. Сергей Комков "Метаморфозы ЕГЭ" / "Правда", №52, 20-21 мая 2008 года.
4. Владимир Сухомлин "Пустое множество" / "Советская Россия", приложение к ней «Отечественные записки» №6(152) от 6 марта 2008 года.