В последнее время в правительственных кругах крепнет убеждение в том, что сейчас мировые цены на нефть наконец-то стали оказывать меньшее влияние на российский бюджет и курс рубля, чем несколько лет назад. При этом отмечается, что поддержку рублю оказали, в том числе высокие цены на нефть (!) и приток капитала на финансовый рынок страны.

Что касается последнего фактора, то буквально на днях эксперты в сфере экономики в беседе с корреспондентом «СП» констатировали — из России из-за неэффективных действий правительства инвестиционный капитал, напротив, уверенно бежит. Росстат, по мнению главного аналитика ГК ФИНАМ Алексея Коренева, старается показатели как-то подстроить, но объективно ситуация здесь нехорошая.

— Для зарубежных фондов и частных инвесторов история с основателем Baring Vostok Майклом Калви, когда спор хозяйствующих субъектов вдруг перешел в уголовную плоскость и к вопросу подключились силовые структуры, стала четким сигналом того, что в части сотрудничества с Россией надо притормозить, — проиллюстрировал свою точку зрения эксперт. — Все это крайне неприятно. Все капиталы, само собой, уйти не могут, поскольку связаны разного рода контрактами, но деньги бегут. Правда, пока еще не в тех масштабах, чтобы, как говорится, ой-ой-ой.

Однако причин для сокращения оттока капитала, считает главный аналитик банка «Солидарность» Александр Абрамов, пока не видится. По итогам второго квартала, предполагает эксперт, к уже ушедшим из страны 25,2 миллиарда долларов добавится еще 15−20 миллиардов, во втором полугодии эти цифры будут еще выше, а к концу года совокупный показатель вообще может превысить 100 миллиардов долларов.

— В начале 2018 года ЦБ также ожидал небольшой отток капитала из России, в размере всего 16 миллиардов долларов, — привел пример Александр Абрамов. — Но когда обнаружилось нарастание проблем в мировой экономике, реальный размер оттока оказался совершенно другим, порядка 67 миллиардов долларов. Во втором полугодии 2019 года ситуация в мировой финансовой системе, скорее всего, усугубится, следовательно, и данные по оттоку будут совсем другими. Хотя назвать их беспрецедентными нельзя, в период предыдущего финансового кризиса отток капитала достигал громадных значений.

Следовательно, убеждения монетарных властей никак не коррелируют с реальностью.

— Это не соответствует действительности, — уверил корреспондента «СП» эксперт-экономист Леонид Хазанов. — Поскольку основным источником поступления налогов в наш бюджет является нефтегазовый комплекс, облагаемый акцизами, экспортными пошлинами и ДПИ. Сейчас это основной драйвер нашей экономики. И эти поступления колеблются от динамики цен на черное золото. Так что зависимость как была, так и есть.

«СП»: — И как долго она сохранится?

— Она будет сохраняться еще очень долго. Несмотря на то, что со всех экранов говорится о необходимости развития несырьевого экспорта, давайте посмотрим правде в глаза: мы как сидели на нефтяной игле, так и продолжаем на ней сидеть. У нас автомобилестроение, авиастроение и сельское хозяйство — далеко не такие уж сильные сферы, как хотелось бы. До сих пор аграрии получают субсидии, субсидируется даже продажа сельскохозяйственной техники. Все это вытягивают на себе нефть и газ. И как только что-то происходит в этой сфере, например, падает цена на 10−20 долларов, это автоматически отражается на всей российской экономике.

Мы хорошо видим это по ценам в магазинах, которые потихонечку, но растут. Мы видим это по обнищанию населения, по падению покупательской способности наших граждан, трети из которых не хватает денег даже на обувь, прежде всего, речь идет о людях, чья зарплата колеблется в диапазоне от 10 до 40 тысяч рублей.

Похоже, что эта точка зрения независимого экономиста отнюдь не является безосновательным. Потому что на полях встречи МВФ и ВБ в Вашингтоне российский министр финансов и первый вице-премьер российского правительства Антон Силуанов допустил, что цена на нефть может упасть до отметки в 40 долларов за баррель.

Это станет реальностью, отметил российский чиновник, если ОПЕК+ не продлит соглашение о сокращении добычи нефти. Оно, напомним, было подписано крупнейшими странами-экспортерами 7 декабря 2018 года и подразумевало сокращение добычи на 1,2 миллиона баррелей в день в первой половине 2019 года.

Правда, ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков предполагает, что в данном случае господин Силуанов действует по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть».

— Российские чиновники считают, — разъясняет он, — что лучше сразу перестраховаться и испугаться немного сильнее, чем потом страдать от неправильных прогнозов. Если цена на нефть будет выше, то никто об этом и не вспомнит, а если стоимость нефти вдруг начнет падать, а кто-то постоянно говорил о ее росте, то ему это, конечно же, будут долго припоминать. И в этом плане гораздо надежнее быть пессимистом.

«СП»: — То есть, реальных оснований под этим прогнозом господина Силуанова нет?

— Ну почему же. Если исходить из того, что соглашение ОПЕК+ вдруг развалится, и все будут добывать нефть столько, сколько смогут, то мы действительно столкнемся с новым перепроизводством, ситуация окажется такой же, как в 2014—2015 годах.

«СП»: — А насколько велика вероятность развала сделки по сокращению добычи нефти?

— В какой-то степени возможна. Пока что, как мы видим, участники сделки, вроде бы, отчитываются о соблюдении параметров соглашения. Но существует дефицит доверия между, например, Ираном и Саудовской Аравией. Да и вообще все страны друг другу не доверяют. Так что совершенно непонятно, насколько у ОПЕК+ хватит терпения, поскольку сейчас речь идет не о том, чтобы сохранить высокую цену на нефть любой ценой, как это было прежде, а нащупать вариант такого объема добычи, чтобы цены были не очень высокими. Потому что 70−80 долларов за баррель — слишком высоко, и при таких условиях американские сланцевые проекты хорошо развиваются, давая большой объем и заставляя ценовые качели качаться.

«СП»: — Нахождение такого баланса реально?

— Это вопрос, потому что есть ряд объективных сложностей. Венесуэла сейчас фактически выходит из списка стран-экспортеров. В Ливии постоянная нестабильность. Против Ирана действуют санкции, полагаю, его также заставят в конечном итоге обнулить экспорт.

«СП»: — У России есть какие-то возможности и инструменты, чтобы на этом фоне взять инициативу в вопросе регулирования добычи нефти на себя и создать выгодную для себя ситуацию?

— Дело в том, что в России тоже очень сложная картина с нефтью, потому что в стране сейчас есть два мощных лагеря, преследующих разные цели. С одной стороны, соглашение ОПЕК+ было и остается личным проектом главы Минэнерго Александра Новака, который едет и договаривается обо всем без участия нашего МИДа. Все срабатывает, цена на нефть поднимается. Думаю, здесь уместно рассуждать о получении определенного карт-бланша на такие действия от Владимира Путина.

«СП»: — А с другой стороны?

— С другой стороны, инициативы Новака все активнее торпедирует глава Роснефти Игорь Сечин, постоянно рассказывая президенту, почему России не стоит участвовать в этом соглашении. Его логику тоже можно понять, и она довольно справедлива. Мы удерживаем оговоренный объем добычи, тогда как та же самая Роснефть могла вводить в строй новые месторождения. А в то же время американцы преспокойно наращивают добычу. При таких раскладах Сечин полагает, что ОПЕК+ есть ни что иное, как специальная американская ловушка, в которую нас заманили саудиты, являющиеся, вроде как, союзниками США. Конспирологическая, конечно, теория, но доля истины в ней есть.

И Владимир Путин к словам Сечина в какой-то степени прислушивается. Это звучит в его последних высказываниях по ОПЕК+ в том ключе, что мы, дескать, соглашение сохраняем, но при этом само содержание новой сделки должно учитывать российские реалии относительно реализации новых нефтегазовых проектов. Вероятно, следует ожидать какой-то трансформации сделки с учетом этих моментов.

Однако если мировые цены на нефть все же сократятся до 40 долларов за баррель, резюмирует Леонид Хазанов, поступления от нефтегазового комплекса в бюджеты всех уровней, от федерального до региональных, резко упадут.

— В связи со снижением своих доходов нефтяники и газовики будут вынуждены сворачивать инвестиционные программы, а также уменьшать закупки оборудования и труб. В принципе, я не исключаю даже начала сокращения персонала таких компаний, причем не только в центральных аппаратах, но и на местах. Может сократиться добыча нефти и начнется «заморозка» низкорентабельных месторождений.

«СП»: — Но ведь таких, вероятно, не так уж и много…

— На самом деле низкорентабельных месторождений у нас довольно много. Следует признать — «легкая» нефть у нас закончилась давным-давно. Так, как было раньше, например, в Баку — ткнул палкой в землю, а оттуда забил нефтяной фонтан, уже не будет. И если все эти пессимистические прогнозы начнут воплощаться в реальность, наша экономика просядет еще сильнее, начнется рост безработицы и усилится социальная напряженность. Плюс случится секвестирование расходов федерального бюджета. Под это дело подпадут сразу же здравоохранение, социальное обеспечение, образование и так далее.

По материалам публикаций на сайте «Свободная пресса».

15 Апреля 2019