Трудно дать понятие, кого называть советским человеком. К примеру, Сталин и Троцкий – оба делали революцию, защищали её от интервентов и белогвардейцев, стояли у истоков строительства государства рабочих и крестьян и т.д. Но Сталина хочется называть советским, а Троцкого – нет. Почему? Да потому, что Сталин посвятил всю свою жизнь строительству государства рабочих и крестьян, чего нельзя сказать в отношении Троцкого.

А может тогда советским следует называть человека, который родился в Советском союзе? Но опять же и среди них появлялись те, кто отдавал все свои силы строительству нового общества, а кто старался жить праздными развлечениями. Почему так происходило? Вот в ответе на этот вопрос и заключается главное отличие советского человека от ему противоположного. И чтобы воспитывать сегодня советского человека, нам необходимо понять причины появления антисоветского человека в советском государстве. И поиск этих причин надо начинать с философского утверждения, что бытие определяет сознание, или как живём – так и думаем.

12 апреля 1871 года, т.е. как раз во время Парижской Коммуны, Маркс писал Кугельману: «…Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18-го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать её, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд: т. 33, с. 172). А в работе «Гражданская война во Франции» Маркс заостряет особое внимание, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить её в ход для своих собственных целей» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд: т. 18, с. 90).

Таким образом, при установлении политической власти рабочим классом он должен разбить, сломать «готовую государственную машину», а не ограничиваться простым захватом её. Именно поэтому действия тех членов КПРФ, которые направляют всю свою деятельность на захват политической власти парламентским путём, т.е. через избрание большинства представителей от КПРФ в буржуазные парламенты различных уровней, противоречит учению Маркса.

Как известно, в 1917 году Октябрьская революция разрушила старый буржуазный государственный аппарат. При создании нового социалистического государственного аппарата, согласно учению Маркса, необходимо было предусмотреть, чтобы всем должностным лицам, как высшим, так и низшим, платили бы такую плату, которую получали рабочие. Этим создавалась бы надёжная помеха погоне за местечками и карьеризму в органах государственной власти. В соответствии с такими выводами марксизма, 1 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров ограничил максимальный размер жалования для народных комиссаров и высших должностных лиц до 500 рублей в месяц. Этот, так называемый партийный максимум, для высших должностных лиц в провинции составлял около половины названной суммы. Такое регулирование было важной мерой предотвращения развития бюрократических (мелкобуржуазных) тенденций внутри партии.

Однако скоро стало ясно, что на начальном этапе строительства социализма огромная административная работа, хозяйственное управление и научная деятельность не могли успешно выполняться без привлечения буржуазных специалистов и интеллигентов. Ленин пришёл к выводу: чтобы завоевать и привлечь на свою сторону буржуазных специалистов и интеллигентов для строительства социализма, следует применить капиталистический метод высокой оплаты. Он понимал, что это есть отступление от принципа Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих сведения жалований к уровню платы среднему рабочему. Что такая мера не только приостанавливает наступление на капитал, но и делает шаг назад социалистической, Советской, государственной власти, которая с самого начала провозгласила и повела политику понижения высоких жалований до заработка среднего рабочего.

Ленин понимал, что развращающее влияние высоких жалований неоспоримо и на Советскую власть, и на рабочую массу. Именно поэтому он объяснял, что привлечение буржуазных специалистов и интеллигентов чрезвычайно высокими заработками есть отступление от принципов социалистического строительства, и что это нельзя скрывать от масс, в противном случае мы опустимся до уровня буржуазных политиканов и будем, как и они, обманывать массы.

Однако надо признать, что эти особые привилегии (повышенные жалования, улучшенные жилищные условия, высокий уровень жизни и т.д.) распространялись исключительно только на мелкобуржуазную прослойку бюрократии и буржуазных учёных. Ленин, тем не менее, ясно видел опасность, порождаемую такими привилегиями для мелкобуржуазных элементов. Он понимал, что поощрение мелкобуржуазных специалистов высокой зарплатой может привести к соблазну установления такого же поощрения и в партийную среду, и в органы Советской власти. И тогда это перейдёт в мелкобуржуазную тенденцию превращения членов Советов в «парламентариев» или в бюрократов, а это уже приведёт к возникновению вместо буржуазной бюрократии другой, Советской бюрократии. В связи с чем Ленин не раз высказывал мысль: если что и погубит начатые революцией социальные преобразования в России, так это бюрократизм. И он призывал бороться с этим явлением.

Ленин до Xсъезда не раз отмечал в своих записках и письмах, что мелкобуржуазная бюрократия уже проникла в партийные и государственные органы. После захвата власти много мелкобуржуазных элементов прокралось в партию, так что бюрократия стала проблемой уже в 1921 году. И поэтому Ленин в заключительном слове на X съезде (март 1921 г.) указал на задачу борьбы против бюрократизма, и что эту борьбу нужно вести неустанно, пробуя новые методы. Объяснял, что бюрократизм нельзя «отменить» приказом или постановлением; преодоление его – длительный процесс. Он требовал раскрывать, разоблачать и изгонять прокравшихся в партию бюрократов. Но при этом предупреждал, что «Бюрократы ловкачи, многие мерзавцы из них архипройдохи. Их голыми руками не возьмёшь» (В.И. Ленин. ПСС, т. 52, с. 194).

Решением ЦК партии в 1921 году была проведена чистка партии. В течение четырёх лет после революции – когда стало ясно, кто победил – много мелкобуржуазных элементов проникло в партию, особенно из рядов мелкобуржуазных партий меньшевиков и социал-революционеров. Ленин требовал, чтобы из вступивших в партию с начала 1918 г. меньшевиков оставили в партии только один процент. И только при условии трёх- и четырёхкратной проверки, так как: «Очистить партию надо от мазуриков, от обюрократившихся, от нечестных, от нетвёрдых коммунистов и от меньшевиков, перекрасивших "фасад", но оставшихся в душе меньшевиками» (В.И. Ленин. ПСС,т.44, с. 124).

В результате чистки партии примерно четверть всех членов партии было исключено. Однако бюрократия при этом не вымерла, так как многие искренние коммунисты не могли ещё сравняться с бюрократическими специалистами. И снова стали развиваться два типа бюрократии. Первым типом была старая управленческая бюрократия прежнего буржуазного государственного аппарата, промышленная бюрократия бывших капиталистических предприятий и бюрократическая интеллигенция образовательных учреждений – короче говоря, буржуазные интеллигенты и специалисты, которые были привлечены к их честному сотрудничеству в строительстве основ социализма за счёт высокой зарплаты, в разы большей партийного максимума.

Наряду с этим внутри государственного, хозяйственного и даже партийного аппарата возникла другая бюрократия, бюрократы с партбилетом в кармане. А любая бюрократия – это мелкобуржуазное явление, и для неё свойственны тенденции к превращению в привилегированный слой общества. Как и любой бюрократ, бюрократ с партбилетом тоже был склонен стремиться к мелкобуржуазному образу жизни. Он хорошо чувствовал себя в мелкобуржуазной среде. После жизни, полной лишений, немало партийных функционеров, добившись высокого поста и власти, вели мелкобуржуазный образ жизни дома в своих семьях. Таким образом, рядом со старой, вынужденно унаследованной бюрократией постепенно развивалась новая бюрократия. Но, как отметил Сталин, «Коммунист-бюрократ – самый опасный тип бюрократа. Почему? Потому, что он маскирует свой бюрократизм званием члена партии. А таких коммунистических бюрократов у нас, к сожалению, немало» (И.В. Сталин. Соч., т. 11, с. 70-71).

Новая бюрократия считала идеалом мелкобуржуазный образ жизни старой бюрократии, которая могла позволить себе такую жизнь благодаря высокой оплате и особым привилегиям (особняки, автомобили, привилегии в приобретении товаров и т.д.). Мелкобуржуазный образ жизни старой бюрократии давал пример и для новой бюрократии. Именно поэтому новая бюрократия в 1934 году отменила так называемый партийный максимум, который считался как максимальный месячный оклад для членов партии, находящихся на руководящих постах, и выше которого запрещалось получать.

Постепенно мелкобуржуазное поведение старых бюрократов стало проявляться и у новых. Новая бюрократия стала двуличной: она проявляла рвение, соглашалась с партийной линией и безмерно восхваляла Сталина. В своих семьях, в своей уже как мелкобуржуазной среде они всей душой ненавидели Сталина и проклинали диктатуру пролетариата. В связи с чем Сталин на XV съезде партии (декабрь 1927 г.) указал, что «Мы перестанем быть пролетарскими революционерами, и мы наверняка погибнем, ежели не вытравим из своей среды эту обывательщину, эту семейственность в решении важнейших вопросов нашего строительства» (И.В. Сталин. Соч., т. 10, с. 330).

Было указано на основные черты новой бюрократии с партбилетом в кармане, которые заключались в следующем:

1. Честолюбие и стремление к власти объединяются с карьеризмом;

2. Повышение по службе влечёт за собой материальное благополучие и мелкобуржуазный образ жизни;

3. Защита лучшего положения от способных подчинённых и его обеспечение с помощью льстивого окружения;

4. Высокое положение и большое влияние используются для удовлетворения эгоистических потребностей (поощрение коррупции);

5. Бюрократы делят наиболее важные посты между собой по принципу «рука руку моет».

В отчёте XVIсъезду (июнь-июль 1930 г.) Сталин указал на опасность бюрократизма и изложил меры борьбы против него. В частности, он сказал: «Опасность бюрократизма состоит, прежде всего, в том, что он держит под спудом колоссальные резервы, таящиеся в недрах нашего строя, не давая их использовать, старается свести на нет творческую инициативу масс, сковывая её канцелярщиной, и ведёт дело к тому, чтобы каждое новое начинание партии превратить в мелкое и никчемное крохоборство. Опасность бюрократизма состоит, во-вторых, в том, что он не терпит проверки исполнения и пытается превратить основные указания руководящих организаций в пустую бумажку, оторванную от жизни. Опасность представляет не только и не столько старые бюрократы, застрявшие в наших учреждениях, но и – особенно – новые бюрократы, бюрократы советские, среди которых «коммунисты»-бюрократы играют далеко не последнюю роль. Я имею в виду тех «коммунистов», которые канцелярскими распоряжениями и «декретами», в силу которых они верят, как в фетиш, стараются подменить творческую инициативу и самодеятельность миллионных масс рабочего класса и крестьянства.

Задача состоит в том, чтобы разбить бюрократов в наших учреждениях и организациях, ликвидировать бюрократические «нравы» и «обычаи» и расчистить дорогу для использования резервов нашего строя, для развёртывания творческой инициативы и самостоятельности масс.

Задача эта не лёгкая. Её не разрешить «в два счёта». Но её нужно разрешить во что бы то ни стало, если мы хотим действительно преобразовать нашу страну на началах социализма.

В борьбе с бюрократизмом работа партии идёт по четырём линиям: по линии развёртывания самокритики, по линии организации дела проверки исполнения, по линии чистки аппарата и, наконец, по линии выдвижения снизу в аппарат преданных работников из людей рабочего класса» (И.В. Сталин. Соч., т.12, с. 327-328).

Следует отметить, что после отмены партийного максимума пошёл быстрый рост численности новой бюрократии. Он проник во все органы социалистического общества, государственный, партийный и хозяйственный аппарат, профсоюзы, молодёжные организации, а также в военный аппарат. В 1937-1938 годах бюрократизм принял угрожающие размеры. И поэтому процессы, которые произошли в эти годы, мы должны рассматривать с классовой точки зрения: какой класс или слой подвергался преследованиям? Ни рабочий класс, ни крестьянство. Преследовались наиболее опасные из бюрократических элементов в партийном и государственном аппарате, вместе с остатками эксплуататорских классов и буржуазной интеллигенции.

А затем была Великая Отечественная война 1941-1945-х годов. О материальных потерях мы хорошо знаем и громко говорим: 27 миллионов погибших, страшные разрушения народного хозяйства и всей жизненной инфраструктуры. Но это количество. А качество – разумно ли молчать о страшных социальных жертвах? На фронтах погибли три миллиона коммунистов – вдвое больше предвоенной численности ВКП (б). Но, как говорят участники Великой Отечественной войны, первыми в бою погибали самые лучшие и смелые. Однако не надо оставшихся в живых зачислять в худшие и трусливые. Многие из них были истинными героями. Но всё же надо признать, что любая война есть неестественный отбор, когда выкашиваются лучшие.

Дети, которые родились в 1930-1935-х годах, войну провели в эвакуации где-то восточнее Волги – от Саратова или Куйбышева до Новосибирска и Владивостока. После Победы некоторых из них холили, лелеяли и всё им прощали. Устраивали в хорошие вузы, вызволяли из академических задолженностей и вытрезвителей. В 60-х годах именно эта молодёжь свободно каталась на автомобилях М-20 «Победа» в ресторан или на пикник, где с друзьями проводили весело время. Довольно редко и на автомобилях М-12 ЗИМ, и даже ЗИС-110.

Но эти машины в 60-х годах были в основном не личным, а персональным автотранспортом, причём с казённым шофёром: М-20 предоставлялись государством военным и гражданским чиновникам среднего ранга (до генерал-майора включительно), на М-12 ЗИМ передвигалось более высокое начальство, а на ЗИС-110 вообще ездили высшие руководители государства. Тогда становится понятно, что у сынков этой молодёжи папы по служебному статусу были кем-то в диапазоне от начальника цеха до директора завода, от начальника министерского отдела до начальника главка. Плюс начальники множества отдельных контор, начиная с банно-прачечных комбинатов.

И подобных сынков в 60-х годах было уже не мало, которые, благодаря отцовским заботам, стали солидными старшими клерками в престижных министерствах и посольствах и которые пошли по творческой, или «креативной», как сейчас стало модно выражаться, части, стали «шестидесятниками». В 70-е годы приступили к исполнению более высоких должностей. А в 80-е годы сидели уже на узловых пунктах руководства страной, придирчиво прицениваясь, кому и почём можно будет страну продать. Ко времени горбачёвской «перестройки» подросли уже и дети тех, кто родился в 1930-1935-х годах бодро ринувшиеся из райкомов комсомола в банки и прочие коммерческие структуры.

Как видим, именно в бюрократии лежали корни развала Советского союза в 1991-1993 годах. Именно высокая зарплата для мелкобуржуазных специалистов, которая позволяла им улучшить жилищные условия и значительно поднять уровень жизни, явилась причиной внесения мелкобуржуазной психологии в сознание представителей как государственных, так и партийных органов. Именно идеализация мелкобуржуазного образа жизни для государственных и партийных органов и привела к уничтожению КПСС как «руководящей и направляющей силы общества» и к ликвидации СССР как государства рабочих и крестьян.

При воссоздании КПРФ в 1993 году многие бывшие партийные функционеры КПСС также оказались в её рядах. В связи с этим неизбежно возникает вопрос: а не могли ли некоторые из этих партийных функционеров понести с собой и вирус мелкобуржуазности в ряды КПРФ? И нет ли тех предпосылок в деятельности КПРФ сегодня, которые могли бы способствовать развитию мелкобуржуазной психологии в рядах партии?

Напомню, что в начале строительства социализма в СССР одной из основных причин зарождения мелкобуржуазной психологии в государственных и партийных органах было использование мелкобуржуазных специалистов и интеллигентов, которых поощряли довольно высокими окладами. А сегодня в рядах КПРФ есть что-то подобное? Да, есть. Это те коммунисты, которые избраны от КПРФ или выдвинуты КПРФ в различные структуры органов буржуазной власти, и осуществляющие там свою деятельность на платной основе. Они получают по 200-420 тысяч рублей в месяц, что в разы превышает заработную плату тех, чьи интересы они должны защищать и отстаивать, как коммунисты.

Для того, чтобы как-то ограничить современным «мелкобуржуазным специалистам с партбилетом в кармане» стремление создавать себе роскошную жизнь и этим как-то поставить заслон распространению мелкобуржуазной психологии в ряды партии, мартовский IX Пленум ЦК КПРФ в 2007 году принял Постановление о введении внутрипартийной нормы «партийного максимума», размер которого предусмотрено ежегодно утверждать на Президиуме ЦК КПРФ. Однако от сущности его первоначального значения осталось только название. Теперь «партийный максимум» понимается не как максимальная сумма денег, которую должны оставлять у себя «мелкобуржуазные специалисты с партбилетом в кармане», а та сумма денег, которую они должны добровольно вносить в фонд поддержки деятельности КПРФ. Не является ли такое решение проявлением бюрократов советских времён, которые как партийные функционеры КПСС оказались в рядах КПРФ?

Сегодня депутат-коммунист Госдумы получает зарплату в размере 420 тысяч рублей, а его «партийный максимум» составляет 80 тысяч рублей. Вопрос: а можно ли больше вносить? Никто не запрещает. Наоборот, такой шаг будет только приветствоваться. Вот только меньше 80 тысяч нельзя, так как это уже будет считаться невыполнением решения партии. Но тогда это является не «партийным максимумом», а «партийным минимумом»? Зачем тогда искажать сущность уже укоренившегося понятия, которое широко использовалось в партии до 1934 года?

Как вы думаете, кто-нибудь может сегодня из «мелкобуржуазных специалистов с партбилетом в кармане» оставлять себе из 420 тысяч рублей, ну не до среднего, скажем, заработка рабочего, а до, например, максимального заработка тех коммунистов, которые стоят с ними на учёте в одной партийной организации? Я лично сомневаюсь.

В этом случае хочу напомнить следующее. Член Коммунистической партии Германии В. Хуземан, казнённый 13 мая 1943 года, в последнем письме писал отцу: «Дорогой отец! Будь сильным! Я умираю так же, как жил: боролся за дело рабочего класса! Легко называть себя коммунистом, пока не надо отдавать за это свою кровь. А вот коммунист ли ты, можно доказать только, когда пришёл час испытаний! (Выделено авт.) Я коммунист, отец. И я никому не доставлю видеть меня слабым. Покажи себя достойным своего сына, отец! Превозмоги свою боль! Не сгибайся! Лучше почётная смерть под топором палача, чем позорная жизнь под игом фашизма!».

Считаю, что сегодня, когда неустанно партия нуждается в финансовой поддержке газет «Правда» и «Советская Россия», для «мелкобуржуазных специалистов с партбилетом в кармане» такой час испытаний настал, – следует значительную часть зарплаты отдавать в фонд поддержки деятельности КПРФ и нарастающего рабочего движения, а самим жить за счёт установленного «партийного максимума». И готовность их жить на установленный «партийный максимум» как раз и покажет, насколько они уже сегодня заражены мелкобуржуазной психологией.

Напомню, что депутаты-коммунисты Португальской Компартии «получают на руки» ту же зарплату, какую они имели на предшествующем месте работы до избрания в представительные органы. Бельгийские депутаты-коммунисты получают среднемесячную зарплату рабочего, а остальные идут на поддержку деятельности партии. И такой порядок объясним тем, чтобы исключить «материальный интерес» из числа мотивов борьбы членов Компартии за депутатские мандаты, чтобы единственным мотивом их «вхождения во власть» было служение интересам трудящихся. Это и есть воплощение в жизнь ленинских идей, высказанных в «Государстве и революции».

Лидер приднестровских коммунистов Олег Хоржан, с избранием его депутатом Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики (ПМР), отказался от 50 процентов депутатской зарплаты в пользу партии. Мотивировал это тем, что не считает правильным, когда чиновники получают больше, чем государство может дать учителю или врачу, пенсионеру или рабочему, и стоит на тех позициях, что материальное положение чиновников должно напрямую зависеть от того, как обеспечены рядовые граждане страны. А для того, чтобы своё сознание приблизить к тем, чьи интересы он «отстаивает и защищает», отказался и от всех льгот и привилегий, предусмотренных депутатам.

До избрания мэром Братска коммуниста Александра Серова (2010 г.) прежний мэр получал 310 тысяч рублей в месяц, больше, чем президент страны, а А. Серов решил довольствоваться 60 тысячами. Вот это пример, которому обязаны подражать многие коммунисты, работающие в буржуазных парламентах и других органах власти, выдвинутых или избранных от партии КПРФ и работающие на платной основе.

Именно эти примеры показывают то, что коммунист – категория не только политическая, но и нравственная. А вот нравственность никакими приказами и постановлениями не приобретёшь. И партбилет, как членство партии, не рентгеновский снимок души. Именно идейность и партийность – вот главные критерии коммуниста, которые приобретаются в непримиримой борьбе с нынешним режимом.

И помнить, что мелкий буржуа находится в таком экономическом положении и его жизненные условия таковы, что он не может не обманываться, он тяготеет невольно и неизбежно то к буржуазии, то к пролетариату. Самостоятельной «линии» у него экономически быть не может. А когда он становится депутатом-коммунистом, то он или депутат, или коммунист. И если не переведём «мелкобуржуазных специалистов с партбилетом в кармане» на тот «партийный максимум», который подразумевался решением Совета Народных Комиссаров 1 декабря 1917 года и отменённым в 1934 году, то неизбежно участь КПСС постигнет и КПРФ. И наша задача – не допустить этого. Но это способен сделать только современный советский человек.

Владимир Ембулаев, г. Владивосток.

28 Июля 2020