КАК-ТО так удачно для капитанов российского здравоохранения получилось, что на фоне достаточно шумно прошедшей оптимизации лечебно-профилактических учреждений мало кто обратил внимание на так называемую централизацию государственной лабораторной службы, случившуюся в России несколько лет назад. Проходила она, как у нас полагается, под флагом пиар-компании, которая объясняла тем немногим, кто оказался обеспокоен новой реформой, что государственные клинико‑диагностические лаборатории не могут похвастаться эффективностью: оборудование обветшало, качество анализов упало.

На тот момент более 8 тысяч действующих в стране клинико‑диагностических лабораторий (КДЛ) выполняли около 3,5 млрд исследований в год. Врачи повсеместно относились к ним с недоверием. При переходе пациента с одного уровня оказания медицинской помощи на другой или переводе в другое лечебно‑профилактическое учреждение повторно выполняется до 40% лабораторных исследований.

И какой, казалось бы, должен был последовать вывод? Вы подумали: нужно обновить оборудование существующих лабораторий? А вот и нет. Чиновники решили: нужно всё оптимизировать — упразднить больничные и поликлинические лаборатории и создать вместо них единый лабораторный центр. Краеугольным камнем реформы стала экономия средств, которая была заложена в размере без малого 18 млрд рублей, в том числе сокращение расходов на заработную плату «оптимизированных» из КДЛ врачей, лаборантов и фельдшеров — от 30 до 50%.

Старт был дан, и на наших глазах началась гонка двух параллельных процессов. С одной стороны, быстрая «централизация» бюджетных КДЛ. С другой — массовое возникновение частных лабораторий. В итоге пациентские потоки лёгким движением чьих-то умелых ручек перенаправились со всё более труднодоступных бесплатных лабораторных услуг по ОМС в частные лаборатории, которые выросли как грибы буквально на каждом углу.

Надо отдать должное работникам бюджетных лабораторий — они пытались бороться за свои рабочие места. Но этот протест тем самым населением, которое главным образом и пострадало от реформаторской прыти властей, не был, к сожалению, не только поддержан, но и даже не замечен.

Теперь частные лаборатории зарабатывают не только на платном обслуживании людей, но и через аутсорсинг — на оказании услуг бюджетным больницам и поликлиникам, зачастую волшебным образом выигрывая конкурсы по 44‑ФЗ на закупку лабораторных услуг, получая господряды на миллиарды рублей, оставляя своим бюджетным конкурентам единичные заказы, ещё и переманивая оттуда персонал.

Но и централизация бюджетных лабораторий во многих регионах шла ой как не гладко. Например, в Тюменской области, по описанию медпортала «Vademecum», посвящённого индустрии здравоохранения, в течение первого же полугода в централизованной КДЛ закончились практически все реагенты. Количество исследований пришлось жёстко ограничить. Каждому медучреждению выдавались квоты на лабораторные назначения, которые запрещалось превышать. От некоторых дорогостоящих тестов, например на маркеры остеопороза и анемии, вообще пришлось отказаться. Для того чтобы назначить такой анализ, теперь нужно обращаться к замглавврача за разовым кодом доступа, дающим возможность внести анализ в информсистему. Согласитесь, знакомая ситуация, и не только для жителей Тюменской области… И куда в этой ситуации оказалась протоптана дорожка пациентами, не имеющими возможность сдать анализы бесплатно? Риторический вопрос…

Эксперты в области лабораторного бизнеса упоминают в качестве крупных интересантов «централизации» не только частные лабораторные сети, но и производителей профильного оборудования и реагентов, которые умело выстраивают коммуникации с местными властями. Несмотря на громко афишируемое нашими чиновниками «импортозамещение», большинство этих фирм (до 80 процентов) иностранные и, по данным «Vademecum», их суммарная прибыль от продажи в России лабораторных реагентов составляет ежегодно порядка 70 млрд рублей. Они даже идут на уловки, вроде поставки бесплатного оборудования, которое устроено по принципу закрытых систем, не позволяющих использовать чужие реагенты. Так что, если даже лаборатория и хотела бы использовать реагенты российского производства, которые во многих случаях дешевле импортных на 40—60%, она не может этого сделать, так как оборудование не позволяет, зато позволяет иностранным «партнёрам» бесконечно повышать цены и на реагенты, и на расходные материалы.

На фоне стагнирующей российской экономики рынок медицинских лабораторных услуг растёт как на дрожжах. По данным экспертов, число лабораторных исследований в России в прошлом году составило порядка 300 млн. Одновременно с этим отмечается сокращение доли услуг лабораторной диагностики, оказанных по полисам обязательного медицинского страхования (ОМС). Эпидемия COVID-19 ожидаемо привела лишь к ускорению этого процесса.

На руку, а точнее — карман, частных лабораторий сыграл хаос, царивший особенно в первое время в лабораторной службе Роспотребнадзора. Ещё в самом начале эпидемии я была свидетелем, как элитная частная клиника в центре Москвы, которая чуть ли не первой начала делать платные ПЦР-тесты, стала в один день похожа на обычную районную поликлинику — с очередями, отсутствием талончиков, криками «Вы здесь не стояли!» и т.д. И всё потому, что по ОМС осуществить мазок на ковид оказалось во многих случаях невозможно. А людям нужно госпитализироваться, куда-то ехать, выполнить требование работодателя и предъявить срочное доказательство об отсутствии у них коронавирусной инфекции. Кроме того, контактировавшие с больными также не могут рассчитывать на бесплатный тест. Многие из них идут сдавать анализы на обнаружение РНК коронавируса по своей собственной инициативе в платные лаборатории.

Кстати, я слышала от врачей мнение, что именно нерасторопность государственной лабораторной системы во многом способствовала распространению инфекции, так как в случае положительного результата частные лаборатории направляют их в лабораторию Роспотребнадзора на проверку, которая длится иногда больше недели, и всё это время человек, сдавший анализ, ходит на работу, в магазин, ездит в общественном транспорте. И только когда через пару недель положительный результат попадает в поликлинику, тогда приходит врач и вручает под роспись «согласие на соблюдение режима изоляции». И это в лучшем случае, когда контактировавший проявил ответственность и за свой счёт сделал тест. А сколько людей просто «забили» на это болт, ходили и одаривали вирусом всех встречных и поперечных…

С другой стороны, как рассказала одна московская родительница, «детей гонят в поликлинику сдавать тест, чтобы выйти в школу, а потом второй раз всей толпой, чтобы получить справку от педиатра! Народу — как на демонстрации…» То есть можно заразиться как раз в очередях на плохо организованную сдачу тестов.

Так что, наверное, одни из тех немногих, кто оказался в выигрыше от всемирной эпидемии, стали именно частные медицинские лаборатории. Например, в нашем городке с 20-тысячным населением к трём уже существующим за этот год открылись ещё четыре частных лаборатории. С течением эпидемии к ПЦР-тестам добавились всевозможные тесты на антитела, число которых растёт в геометрической прогрессии с ростом числа выздоровевших и вакцинированных. Для Москвы ценник одной из самых популярных сетевых лабораторий выглядит так: мазок ПЦР за 2 дня — 2300 руб., за 1 день — 2860 руб., за 4 часа — 5400 руб., тест на антитела — от 950 до 1590 руб. Понятно, что возможность сделать их бесплатно и качественно практически стремится к нулю, потому что оптимизированная и замечательно централизованная бюджетная служба с этим потоком справиться не в состоянии. Да и пытается ли она это делать?

Газета «Правда».

17 Марта 2021